У побережья Великобритании царя и царицу встречает английский флот. Кажется, прошла вечность, как Александра — когда ее еще называли Аликc — ожидала здесь Николая вскоре после помолвки в Дармштадте — и все же это было только два года назад. Теперь королева Виктория принимает свою внучку уже как царицу и сообщает об этом в своем дневнике:
«Балморал, 22 сентября [1896].
…Дождливый день, прескверный, каких у нас, пожалуй, не бывало; (…) услышала, что императорская яхта показалась у Лита (…) спустилась в семь тридцать в комнату для гостей и ждала там, пока не зазвучали церковные колокола и не заиграла музыка. Ровно в восемь процессия достигла ворот. Сначала шествовал эскорт Шотландского грейского полка, затем музыканты и факельщики и, наконец, карета с Ники, Алики, Берти [принцем Уэльским, Альбертом Эдуардом] и Артуром [герцогом Коннотским, третьим сыном королевы]. Я стояла у входа, Ники вышел первым, я обняла его и затем милую Алики — всю в белом, удивительно выглядевшую — и горячо ее поцеловала. Она вошла в дом и обошла присутствующих, протягивая руку, — до этого появился могучий казак и встал в дверях.
Затем мы все прошли в галерею, где к нам присоединилась свита Ники, граф Воронцов-Дашков, князь Голицын, граф Бенкендорф… Внесли милую крошку — совершенно очаровательная малышка, и такая крупная, — после чего Ники и Алики ушли в свою комнату, чтобы поскорее переодеться к званому обеду; это была семейная трапеза — Ники, Алики, Берти, Артур и Луисхен [его жена, урожденная принцесса Прусская], Беатриса [младшая дочь королевы, вдова Генриха Баттенберга], Джорджи и Мэй [внучка королевы, кузина Александры и Николая], Джордж Кембридж, Тора [Елена Виктория, принцесса Шлезвиг-Гольштей-нская] и Францес [принц Баттенберг] — все принцы в мундирах (…) Мне казалось, это сон, что Алики и Ники здесь — если бы и милый Лико [зять, принц Генрих Баттенберг[86]] смог быть с нами»[87].
На следующий день намечены торжества — с этого дня королева могла претендовать на звание самой долговечной правительницы среди всех английских монархов; однако Виктория переносит все официальные празднества на июнь следующего года, в котором исполнялась шестидесятая годовщина ее правления. Она хочет посвятить себя исключительно своей любимой внучке и по возможности извлечь также политические выгоды из этого визита, о чем свидетельствует ее дневник:
«23 сентября (…) После званого обеда у меня была небольшая беседа с господином Шталем на политические темы
