Рядом никого. Я подполз к Пьеру, он все еще жив. Работая вслепую, я с помощью мха остановил кровотечение и устроил его поудобнее.
Прошло два дня. На рассвете третьего дня я сделал из веток шины и зафиксировал ими ноги Пьера, хотя вряд ли он теперь когда-нибудь сможет ходить — если выживет. Потом из двух жердей и двух курток из шкуры бизона сделал носилки. Сложил две куртки нижней частью друг к другу, в рукава продел жерди, куртки застегнул, и получились носилки. Потом уложил на них Пьера.
Лошади исчезли — то ли сбежали, то ли их увели Андре и Суон. Они забрали с собой всю провизию, но у меня немного осталось в запасе — я привык обходиться малым.
Взявшись за жерди, я начал тянуть. Двигался медленно — каждый мой шаг причинял Пьеру боль, к тому же тропинка была узкой. К ночи я добрался до источника у Ветреного перевала. Я хотел пересечь долину Западного истока и выйти там, где все четыре истока, сливаясь, образуют року Сан-Хуан, а потом идти дальше по ней.
Я пишу эти строки у источника на Ветреном перевале. У нас мало еды. Пьер говорит, что Андре боится Филипа, что стрелял он в него не только потому, что ненавидит его, — хочет унаследовать его деньги. «Представляю себе его разочарование, — добавил Пьер. — Все свое имущество я завещал Филипу».
Нашли кое-какое убежище, но оно плохо защищает от холодного ветра. Чувствуется уже дыхание снегов на вершинах».
— А не рано ли для снега? — спросил Иуда.
— В этих горах все бывает. Был конец мая, но высота-то — десятки тысяч футов. А мне в Скалистых горах случалось попадать в снежную бурю и летом.
— Ваш отец очень сдержан, — заметил Тинкер. — Даже не пишет о том, как ему было трудно. Представляю, каково это, самому раненному, тащить эти носилки и все их пожитки, да еще делать более шести миль в день.
Да, наш отец никогда не жаловался, а ведь он был ранен в бедро, кроме того, в его годы не так уж легко тащить за собой тяжелые носилки. И хотя он был силен как бык, я не сомневался, что к вечеру он просто валился с ног от усталости.
Я не мог понять одного — почему отец пошел на запад. Скорее всего, потому, что это был самый легкий путь, и кроме того, отец, наверное, опасался, что Андре и Хиппо, ушедшие на восток, устроят где-нибудь засаду, думая, что он бросится за ними в погоню.
Всего в трех километрах от того места, где остановился отец, находилась долина Западного истока, отличавшаяся необыкновенной красотой.
Я живо представил себе, как они лежат ночью у костра вдвоем — Пьер, поглощенный своей болью, и отец, измученный тяжелой дорогой и болью в бедре. Я несколько раз получал тяжелые ушибы и хорошо знаю, что это такое. Один раз — когда пуля задела кость, другой — когда лошадь сбросила меня прямо на камни, и третий — когда бык мотнул головой и задел меня своим рогом.
