— А чего он стоит нахохлившись? Сказал бы чего-нибудь…
— Хоть голос услышим!
— Сейчас попрошу, — сказал Богумир и повернулся к Олегу: — Народ хочет тебя услышать!
Олег решил быть кратким. Потому что знал: кто сомневается в себе, тот много и пространно говорит, а он хотел показать ладожанам, что уверен в принятых решениях и дальнейших действиях. Шагнул вперед, произнес громко и решительно:
— Ладожане! Я принес вам мир и спокойствие. Чтобы вы спокойно трудились. А воля ваша и обычаи останутся неприкосновенными!
И отошел на прежнее место.
После некоторого молчания послышались голоса:
— Ишь ты, по-нашему калякает…
— Прокаркал кое-как…
— Слова коверкает, а разобрать можно…
— Вот что, мужики, — проговорил Богумир, боясь дальнейшего накала страстей. — Давайте голосовать, что согласны платить норманнам по шкурке соболя и лисицы с человека за несение охраны. Кто согласен, поднимайте руки!
Нехотя, но большинство дали разрешение. Богумир тотчас поспешил распустить народное собрание. Затем повернулся к Олегу, сказал:
— Все хорошо, конунг.
Тот молча кивнул. Но он был разочарован. Ему представлялось, что спокойный и миролюбивый славянский народ, каким ему представили его на родине, должен был быть более сговорчивым, а здесь он встретил строптивость и злобу, непримиримость и ожесточение. «Ничего, — подумал он про себя, — поживем рядом, увидят, что мы им не хотим зла, и привыкнут, смирятся. Главное, не наделать ошибок, не стравить викингов и славян». Олег не знал, что в этом вопросе они с Богумиром думали одинаково.
Он очень устал за этот день и мечтал завалиться в пуховую постель. Но Велегост, встретив у порога, нарушил его задумку.
— Для тебя истоплена баня, князь, — сказал он. — Топили березовыми дровами, пар будет отменный!
— Устал я, не до бани, — еле проговорил Олег. — Как-нибудь в другой раз.
— О! С устатку попариться — и все как рукой снимет! Девушки веничками и мочалочками пройдутся, как будто заново родишься!
— Девушки? — изумился Олег. — При чем тут девушки?
— Как при чем? — в свою очередь удивился Велегост. — У нас так заведено. В бане вместе моются и женщины, и мужчины, ничего зазорного в этом мы не видим. Так исстари повелось.
Олег представил, что его голого намыливают и хлещут вениками девушки, и ему стало так неловко и стыдно, что он простонал:
— Но я не могу…
— Еще чего! Помыть гостя с дороги — это обязанность гостеприимного хозяина! Да меня вся округа осудит, если я тебя положу в постель немытого! Нет уж, князь, пожалуйста, не позорь меня перед честным народом!
