Орден | страница 4

…В себя Гурька приходил постепенно. Глаза его смотрели, но сознание еще не вернулось. Он даже не отдавал себе отчета, что видит потолок. Где-то внутри его, в голове что-то медленно проворачивалось, словно в машине после команды «Провернуть моторы!» И вот провернулось, он осознал, что лежит в палате, а вокруг него много коек и какие-то неразборчивые слова. Кто-то бредил.

Ясность звуков пришла позднее. Тогда он услышал стоны, тяжелый кашель. Сколько лежал так, не знает. Хотел подняться и не мог. Сознание опять покинуло его. Когда он очнулся, увидел над собой склонившуюся девушку в белом. Она смотрела на него улыбающимися глазами. Почувствовав, что сейчас снова упадет в пропасть, Гурька закрыл глаза и, чтобы миновать страшного падения, внутренне притих и затаился. Боли не было. Был страх перед невидимой, но несомненно существующей рядом пропастью.

Потом страх прошел, он снова открыл глаза. Девушки рядом не было. Она стояла около другой койки и смотрела на градусник. И чем больше Гурька всматривался в нее, тем больше убеждался, что видел ее раньше, но где, так до конца вспомнить и не смог. Незаметно уснул. Проснулся вечером. Под потолком горела лампочка, на окнах спущена светомаскировка. Девушка сидела возле небольшого столика и что-то писала. Гурька вгляделся в ее черты и наконец узнал:

— Фая!

Ему казалось, что он крикнул во весь голос, а на самом деле прозвучал только чуть слышный стон. Он хотел поднять левую руку, чтобы обратить на себя внимание девушки, но сумел лишь едва пошевелить пальцами. Она подошла к нему, наклонилась. Гурька почувствовал легкое дыхание. И снова все исчезло.

Утром его разбудили кашель и стоны. Палата просыпалась. Кто-то ворчал, кто-то ругался. Фая разносила градусники, давала таблетки и порошки, делала уколы. Кто-то пошутил:

— Спасибо, сестричка, в старую дырку попала.

Фая увидела открытые Гурькины глаза и сразу поспешила к нему:

— Очнулся?

— Ага.

— Ты лежи спокойно. Не пытайся вставать. Доктор не велел.

Гурька хотел сказать «хорошо», но получилось только едва уловимое шипенье.

— И не разговаривай. Не надо. Я тут все время рядом буду. Если понадоблюсь, толкни ногой вот этот колокольчик.

— Ты не расстраивайся, — говорила Фая, поправляя на нем одеяло. — Лежи спокойно. Пить хочешь?

Гурька качнул ресницами. Она принесла в белой глиняной кружке воды, подняла его голову и напоила. Кажется, вода никогда не была такой вкусной.

— Я пойду раздавать лекарство, а потом подойду. Умою. Накормлю.