Ей показалось или в тоне Олега была издевка?
Что же, Алиса ее вполне заслужила. Но не могла она вести себя по-другому. Не могла – и все.
– Пока, звони, если что, – сказала она вместо ответа и пошла по дорожке к подъезду.
Благодаря особенно мерзкой погоде улица была абсолютно безлюдна, только у самого подъезда стоял, повернувшись лицом к стене, ребенок в яркой оранжевой в горох куртке и таких же ярких, похожих на шаровары, брюках.
Когда Алиса приблизилась, человек резко обернулся, и девушка с ужасом поняла, что перед ней не ребенок, а… карлик. Карлик в ужасном клоунском гриме, с криво нарисованной красной помадой зловещей улыбкой. Маленькие серые глазки, обведенные белым гримом, казались злыми и колючими.
Клоун! Урод из цирка шапито!
Алиса попятилась.
– Слушай меня, милочка, – проговорил клоун грубым сорванным голосом. – Если ты дорожишь своим драгоценным здоровьем и не хочешь, чтобы с тобой что-то случилось, скажи своему другу, чтобы он до завтрашнего вечера принес на Казанский вокзал и положил в камеру хранения бумаги, которые получил от отца.
На миг девушка подумала, что заснула и оказалась в кошмаре, похожем на кошмар, который часто снится Олегу. Она посмотрела на свои руки, на секунду закрыла глаза, пытаясь взять управление сном на себя, но ничего не изменилось – Алиса находилась в самой настоящей реальности.
– Эй, ты меня слышишь? – В руках клоуна сверкнул нож. – Или мне повторить?
– Я слышу. Я поняла…
Собственные слова звучали издали, точно из другой галактики.
– Вот и умница, милочка! – клоун панибратски хлопнул ее по руке, а потом вытащил из воздуха яблоко. – Получи награду! И ждите, завтра с вами свяжутся.
Он сунул застывшей девушке яблоко и, фальшиво насвистывая, пошел по улице.
Алиса стояла, чувствуя, как ее колотит дрожь. Только когда карлик скрылся из вида, она швырнула яблоко и бегом ворвалась в подъезд.
* * *
– Получается, это из-за меня. Это я тебя во все впутал…
Олег попытался обнять плачущую Алису, но она отшатнулась.
Маркиза зашипела, намекая на то, что готова встать на защиту хозяйки, но этого и не требовалось. Олег и сам убрал руки.
– Прости.
Девушка сидела на диване в своей комнате, поджав под себя ноги.
– Не надо извиняться, – попросила она, вытирая мокрые от слез щеки. – Еще скажи теперь, чтобы я держалась от тебя подальше, чтобы не подвергаться опасности! Мы уже влезли в это дело, как и в дело с Квазимодо, и доведем его до конца.
