Раньше, до катастрофы с Островом, у меня тоже отключалась душа – не видел в гуннах ничего окрыляющего, и сам втягивался в ничтожное существование обывателя. И только благодаря Ильдике увидел их тревожную судьбу, открылась их безграничная жажда неведомого счастья.
А сейчас не ощущал искренности веры в моих соратниках, потому что во мне что-то погасло после исчезновения возносящего света Ильдики, как будто исчез смысл жизни. Может быть, ностальгия по моей давно покинутой родине, и моя Ильдика – оттуда?
Начиналось с прилива энтузиазма.
Я понимал, что просто уличной борьбой мы ничего не добьемся. И, наконец, мог с чистого листа осуществить то, о чем тосковал, уставший от одиночества в средневековье. Вся моя тоска по родине уходила в эту особую природную зону в глухой глубинке провинции, где мы создавали новый мир – первый пилотный проект «Футурополиса» с экологически чистыми поселениями. Пришлось ввести новое понятие – экологии (знающие гунны понимали этот античный термин дома и логоса).
Я задумал неведомое пока свободное общество, я бы сказал, перепрыгивающее через капитализм и социализм. Экополис как нельзя лучше подходил гуннам, как первые вольные города с их свободой и взаимопомощью, самоуправлением, которые воссоздаются теперь и в моей потерянной стране.
На «Большой земле» скептически усмехались. Купец, строящий терема богатым, говорил, уводя бегающие глаза в сторону:
– Вие призываете в увлекательную экскурсию в строгие геометрические схемы, кдето всички е ясно и разбираемо, и полный тупец.
Я нехотя отвечал:
– Нет, мы предлагаем красоту и гармонию, о которой вы не подозреваете. А не вашу беспорядочную застройку для богатых, где нет смысла. Знаешь ли ты о древних городах – естественных творениях народов? – оживлялся я. – Детский сон золотых куполов в синеве? Эти вольные дали над кручами древними создала природа для расы славян, чтобы их величавыми измерениями сквозь века тосковать по небывалым краям.
– Плохо, че хуны не унищожили този град, – зло сказал купец. – Няма нищо, кроме нашего современного строительства.
Мне стало противно, что приоткрылся ему.
– Вы уже разрушили красоту древней естественной застройки Острова, которую добил вулкан Колоссео.
Мы хотели застраивать Экополис так, как удобно самим его жителям, чтобы потом он стал таким же прекрасным, как древние города.
Для поселения отбирались, отсеивались от покорных перед метафизическими тяготами существования, – бунтари, не могущие жить в старой реальности. Суровые волосатые гунны с горящими глазами аскетов, похожие на первых христиан, кого за любовь к ближнему и безграничную близость к Иисусу Христу прибивали на крестах, кидали на съедение львам, поджаривали на костре, побивали камнями. И после катастрофы нам не удалось отменить смертную казнь.
