Положение страны стало угрожающим.
Впервые был собран Большой Круг власти. Пригласили стихийную силу, отстаивающую свои местечковые интересы, и требующих обновления.
Огромная вечевая площадь была набита битком. На зиккурате сидела верховная власть в черных мантиях, ниже на ступеньках «нобили».
Общее настроение выражалось в тревожной, но непробиваемой ребяческой уверенности, что мы будем жить вечно, несмотря на умозрительное предчувствие близкой смерти.
Наверно, один шаньюй, сидящий во главе стола, равнодушно принимал все происходящее. Он вспоминал умершего отца, ремнем вбивавшего гуннские устои, безответную мать, любившую его поверхностно, внешней заботой, без боли в глубине души, отряд «юных гуннов» в зеленой полевой форме, и все лозунги патриотической общности, которые он выполнял с наслаждением, не вдаваясь в смысл.
В сущности он был один, и помрет один. И близкая катастрофа была ему почти безразлична. Она будет концом его холодного отчаяния.
– На повестке один вопрос – как нам сохранить стабильность? – деловито зачитал бумажку лысый секретарь.
Старейшины в черных мантиях, увешанных медальками, приготовили свои бумаги для письма.
Старейшина Органа Заборов остро глянул из-под своих бумаг, показав крючковатый нос.
– Время затягнуть пояса. В условиях безпрецедентного криза на всех не будет достаточно.
Из рядов «обновленцев» крикнули:
– Мы со времен дикарей застегиваем пояса!
– Что делать, перемога е двигатель прогреса.
Шаньюй разлепил узкие глаза.
– Тут вопрос глубже. Куда отидем – по пути мобилизации всички сил на спасение, и тогда треба взять народ в скрепы, или пустить на свободу, и смиренно ждать нашей судьбы.
Красавец Либерал, слывший вольнолюбцем, робко предложил:
– Олигархам нужно отдать народу средства на строительство ковчега для всех.
Костлявый старейшина Органа коррупции испугался:
– Ти что, вражина, предлагашь? Чтобы мы погибли? Разве все выживут?
Удивительно, как собравшиеся вместе сразу слепнут в обсуждении общих задач. Как будто возможно определить логическими строчками планов свою судьбу.
Приглашенный свободный художник Савел, сдерживая лицо, поднялся.
– Ну, теперь все ясно. Или отдать народу власть, и тогда кто-то из вас не спасется, или все взять в свои руки и строить Ноев ковчег. И вы в шоколаде.
Шаньюй хмуро взглянул на него. Одетые в мантии одобрительно загалдели.
Кряхтя встал Старец Прокл, совесть нации. Все замолчали. Есть люди, мнения которых ждешь с нетерпением, отбрасывая всю свою суету.
