Еще одним из закономерных актуальных «обнаружений» культурологии и всех ее дисциплин-составляющих, проявлением ее усиливающейся экспансии в пространство других гуманитарных наук, включая философские (например, в эстетику), выступает применяемый этими последними так называемый «культурологический подход». Он применяется в соединении с собственными конкретными целями этих наук – к их конкретным объектам. Скажем, к литературе, музыке или политической организации, экономике и религии. Для соответствующих наук эти конкретные явления самодостаточны и «самозаконны», то есть обладают нередуцируемой спецификой, включая собственные закономерности, особый хронотоп, содержание, язык и форму существования. Но поскольку эти явления также суть феномены культуры и подчиняются ее системным закономерностям, свойствам, зависимостям, как универсально-сущностным, так и культурно-типологическим, то имманентно-специфическое постижение (объяснение, понимание, истолкование) любого конкретного феномена культуры сегодня необходимо дополняется его «корневой», системно-культурологической интерпретацией и объяснением данной специфики. Так происходит, если угодно, внутренняя культурологизацш (методологическая, теоретическая) гуманитарных наук – как и в других отношениях их семиотизация, социологизация или психологизация.
Этот процесс, однако, отнюдь не означает превращения, допустим, искусствознания или политологии в культурологию [45] . Для этого познание искусства или политической организации должно быть подчинено задаче получения системной информации о культуре, о ее общих, объединяющих искусство с политикой и другими подсистемами культуры, закономерностях и свойствах (механизмах, структурах), о ее типологических тенденциях и чертах. Обогащение методологии и результатов идет, повторю, в традиционных рамках «старых» наук.
По этой же причине нет никаких оснований считать культурологическими многочисленные диссертации, представляемые к защите по специальности «теория и история культуры», широко повторяющие слово «культура» или, скажем, «культурный контекст», но и по целям, и по результатам остающиеся чисто искусствоведческими или политологическими.
Тут актуален и существен не только гносеологический, но и этический момент. Не отделяя на деле зерна от плевел, закрывая глаза на бессознательную путаницу или сознательную подмену одних дисциплин другими, на модное расширительное употребление прилагательного «культурологический» – без, увы, трудного, но необходимого усилия «восхождения» к настоящей культурологии, ее уровню, масштабу и горизонту обобщения, мы девальвируем наши профессиональные ценности. Компрометируем собственную науку. Помогаем ей топтаться на месте. Множим ее обидную, но в контексте многих псевдокультурологических диссертаций и публикаций заслуженную репутацию современной схоластики и макулатуры.
