Тома чуть прищуривается и впервые смотрит на меня с интересом:
— Читал?
— Многократно.
— «Посев»? — лукавая улыбка с ямочками.
Ну да, ямочки на щечках — это мое слабое место, знаю и ничего поделать с собой не могу. Да и не хочу.
— Приличная советская девушка не должна знать таких ругательств.
Тома закусывает губу, пытаясь сдержаться, но не выходит, и она смеется во весь голос, откинув голову назад.
— Да, надо запомнить, дома повеселю, — лёгким движением она отбросила свалившуюся на левый глаз челку.
Я с какой-то щемящей грустью рассматриваю милую линию её шеи и подбородка, слегка розовое на просвет левое ушко. Помнится, у неё хрящики там мягкие как тряпочки, и при сильном ветре ушки забавно трепещут в потоках воздуха.
— Ты чего? — встревожено спрашивает она.
— А? — отрываюсь от созерцания, — а, любуюсь красивой девушкой.
— Дурак, — отрезает Тома, заливаясь краской до самого белоснежного воротничка, и отгораживается от меня листами с темами.
— Наверное, да, дурак, — помедлив, признаю я и медленно отворачиваюсь. Точно — дурак. Привык к общению с нагламуреными стервами за сорок…
Эльвира шла строго по алфавиту, и до звонка осталось заслушать только меня и Чистякову. Кошмар моих школьных лет сидел через парту от меня, нахохлившись, как небольшая злобная птичка, готовая задолбить своим острым красным клювиком любого оступившегося на тропе знаний. Сегодня она была очевидно нездорова, и болезненный цвет носика объяснялся тем, что его ежеминутно терзали скомканным и безнадежно мокрым носовым платком. Воспаленные глаза, казалось, вот-вот затянутся белесыми перепонками, и она упадет со стула на пол, воздев к потолку окоченевшие лапки. Однако это всё никак не происходило, время шло, очередь опрашиваемых сокращалась, а англичанка, собрав силы в кулак, продолжала методично потрошить нашу группу. Вот закончила запинавшаяся на последней трети текста Ирка Родина.
Эльвира качнула головой, позволяя сесть, поморщилась и после короткой паузы резюмировала:
— Four. Not confident and sequence of tenses as usual.
Короткий взмах пера, и вот моя очередь идти на Голгофу.
— Moscow is the capital of our country, the Union of Soviet Socialist Republics… — бодро начал я тарабанить выпавшую тему.
Англичанка ушла в себя, лишь изредка подёргивая бровями на каких-то значимых для неё ухабах.
Две страницы печатного текста уложились в пять минут, и, финишировав, я опасливо замолчал. Эльвира сфокусировала на мне взгляд и, задумчиво пожевав нижнюю губу, выдала:
