— Елизавета, ты разумная женщина и должна понимать: во что нам обернется этот развод, — продолжала Элеонора Львовна свою нравоучительную тактику. — Не забывай, что он коснется не только тебя, но и всей нашей семьи, нашего рода, и прежде всего — твоего сына. О нем ты подумала?
— Я всегда думаю о нем, — возразила Елизавета. — Начиная с того дня, когда он появился на свет. Вы не можете ставить под сомнение мою любовь к сыну!
— Тогда тебя непременно должно беспокоить его будущее? Ему вряд ли удастся добиться высокого положения в обществе, если в его биографии будет этот позор. Он не сможет сделать себе хорошую карьеру, не говоря уже о том, чтобы найти себе достойную партию.
— Все это предрассудки и ваши нелепые домыслы! — возразила дочь.
— Я понимаю, что этот брак — сплошной фарс, что ваши отношения с мужем оставляют желать лучшего, что он не уважает тебя, изменяет тебе. Но таких браков множество, и никто из-за этого не разводится. Развод — это клеймо, от которого не так-то просто отделаться, тем более женщине, принадлежащей знатному роду и занимающей высокое положение в обществе.
— Род! Положение в обществе! Как мне все это надоело! — раздражительно сказала Елизавета. — Вас всегда интересовало только это. А до моего счастья и моего благополучия вам никогда не было дела.
— Какое отношение имеет твое счастье к разводу? Ты полагаешь, что, стоит тебе развестись с мужем, так ты непременно обретешь счастье? L'absurde![14]
— По крайней мере, я выберусь из этого ада. А это уже кое-что. Но вы, маменька, по-видимому, желаете, чтобы я навечно пребывала в этом аду, лишь бы не пострадала репутация нашего рода. А я так больше не могу! Я задыхаюсь от лицемерия и притворства! Я устала терпеть его распутство и выносить от него унижения! Вы сами назвали его ничтожеством. Так почему вы осуждаете меня за то, что я хочу откреститься от этого ничтожества, который продолжает отравлять мне жизнь, даже находясь вдали от меня? Вы считаете, развод — это клеймо. А не клеймо ли являться женой человека, который почти в открытую посещает бордели, подозрительные трактирчики и другие подобные места со скверной репутацией; который пользуется услугами продажных женщин, и вдобавок к этому — обливает грязью и осыпает насмешками имя своей жены? Не клеймо ли, что весь свет потешается надо мной?
— Ты преувеличиваешь, — возразила мать. — Никто над тобой не потешается. В свете тебя уважают. Уж поверь мне! И должна сказать тебе, твой муж далеко не единственный мужчина, который пользуется услугами подобных женщин. Это не такое уж редкое явление.
