— Отчего же, маменька? — поинтересовалась дочь. — Вас что-то беспокоит? Очевидно, это что-то серьезное, раз вы лишились сна. Пойдемте в гостиную. Вы мне все расскажите.
— Да, пойдем, — пренебрежительно согласилась мать. — Передняя — не слишком подходящее место для разговора с матерью, даже если сей разговор тебе не по душе.
Не дожидаясь приглашения, она направилась в гостиную вперед своей дочери. Елизавета немного задержалась, чтобы отдать некоторые распоряжения горничной. Она взяла колокольчик и позвонила два раза. Горничная Анфиса немедленно прибежала на звон.
— Анфиса, — обратилась к ней Елизавета. — Подай, пожалуйста, чай в гостиную и какое-нибудь легкое угощение.
— Хорошо, барыня.
Елизавета вошла в гостиную и удобно устроилась в кресле напротив своей матери.
— Итак, — начала Елизавета, — что же стряслось, маменька?
— Твоя последняя выходка! — возмущенно сказала та. — Вот, что стряслось! Более ужасного, чем развод, ты придумать не могла!
— Ах, вот в чем дело!
— Пойти на развод с князем Ворожеевым — это верх пределов!
— Полностью с вами согласна, — спокойно и хладнокровно произнесла Елизавета. — Развод — это верх пределов. Но мне ничего другого не остается.
— Разве тебе мало, что вы с мужем живете порознь уже несколько лет? Тебе предоставлена полная свобода и независимость. Ты распоряжаешься почти всеми делами и финансами. Твой муж, как это ни абсурдно, находится на твоем содержании. Зачем тебе понадобился этот развод? Хочешь скандала?
— Пока я замужем за этим человеком, я никогда не буду свободной, сказала Елизавета. — Но вам этого не понять.
— Что же он может сделать против тебя? La nullite complete![13] У него не хватит ни духу, ни ума, не говоря уже о деньгах.
— Вы называете его la nullite complete и спрашиваете: почему я хочу с ним развестись? — с иронией заметила Елизавета.
В этот момент в дверях появилась Анфиса с подносом в руках. Она не сразу решилась войти, а только после того, как в разговоре между матерью и дочерью образовалась пауза.
— Вот, барыня, чай. Все как вы просили, — негромко объявила она.
Анфиса аккуратно расставила на столике чайные приборы, бисквитные пирожные и все остальное, чем был нагроможден её поднос.
— Благодарю, Анфиса, — произнесла Елизавета. — Можешь идти.
— Что за манера у твоей прислуги — подслушивать под дверью! недовольно проворчала Элеонора Львовна, когда Анфиса ушла.
— Нас никто не подслушивал, — заверила дочь. — Не срывайте свое негодование на ни в чем не повинной горничной. Лучше съешьте пирожное.
