Неужели и спустя много лет я буду всё это помнить?
Перед глазами у меня промелькнул образ взрослого мужчины, каким я мог стать: толстяк в помятом костюме, продающий невесть что. Такими были все мужчины площади Стэггс. Такими были все мужчины в Америке в 1966 году.
Снова раздался женский голос:
— … кагат вреканай сео ке эгга.
Опять замигали огни, словно знаки препинания. Я постучал по изображению Титана на стекле, чтобы убрать его, и прижался носом к стеклу.
Я ожидал, что здесь будет холоднее. Сатурн ведь достаточно далеко от Солнца.
Вот мелькнула искорка бледно-жёлтого света.
Она молниеносно разрасталась и без моей помощи заполнила уже всё окно, остановившись прямо напротив меня. Серый каменный цилиндр, на поверхности которого имелись разные строения. Я даже видел, что он вращается вокруг своей длинной оси.
Вращается, значит, должен обладать искусственной гравитацией, центробежной силой. А внутри он, наверное, пуст. Может, это то самое, что Айзек Азимов в своих научно-фантастических рассказах называл «споумом», «космическим домом». Это было в той книге, которую отец принёс домой, что-то там ещё насчёт Каммермейера… Так вот, там была статья Азимова… «Нет места лучше споума»[7]. За год или два до этого отец уезжал на конференцию Американского химического общества, а когда вернулся домой, всё время посмеивался над маленьким толстым мужчиной с «ярко выраженным нью-йоркским акцентом».
Я помню, как он тогда говорил:
— Азимов? Теперь я вижу его совсем в ином свете!
Когда я был маленьким, мы жили где-то в Бостоне, — может, в Бруклине, — в квартале, где селилось много российских евреев, и отец прекрасно различал их акцент и особенности выговора. У нас в семье было даже много шуток на эту тему.
Цилиндр, вращаясь, приближался к нам, хотя, наверное, это наша тарелка летела к нему. Вдруг цилиндр раскрыл свой чёрный клюв, как у попугая, оттуда вырвался яркий жёлтый свет, и мы залетели внутрь.
Прямо вот так залетели внутрь, пролетели мимо каких-то зелёных лужаек, зависли над большой белой площадкой (наверняка бетон) и аккуратно приземлились на свободное место — вокруг было полным-полно таких же летающих тарелок.
Огни снова замигали.
Раздался приветливый женский голос:
— Тодос пасажейрос сай…
Тут тарелка вся задрожала и застонала, вниз опустился трап. Я сообразил, что надо найти хотя бы одного крабоподобного робота, тогда я смогу попасть к входному люку. И спустя каких-нибудь четверть часа я уже был на улице.
