А когда она облизнула губы, а потом прикоснулась к ним… Боже… Волна ответного желания охватила Оливера.
Конечно, он не собирался ей поддаваться. Это совершенно неприемлемо, и не только потому, что она работала медсестрой его матери, но и потому, что была так не похожа на тех женщин, которых он впускал в свой мир.
Быть с кем-то вроде Беллы Грэхем станет формой бунта, а он никогда не бунтовал.
Может, именно это он упускал столько лет? И именно это состарило его раньше времени?
Солнце быстро садилось, и свет бледнел с каждой секундой. В любой момент Белла могла понять, что он закончил заниматься, и тогда она просто ускользнет. И сделает то же самое, если он начнет поворачиваться.
Поэтому Оливер не повернулся. Он заговорил с отражением в зеркале:
— Вы что-то хотели, Белла?
О боже…
Как давно он знает, что она стоит здесь?
Она смутилась:
— Я… я ищу ожерелье вашей мамы. Думаю, что оно должно быть где-то здесь.
— Тогда заходите.
Оливер взял полотенце, висевшее на поручне тренажера. Он вытер пот с лица и груди.
— Не обращайте на меня внимания. Я собираюсь в душ.
Белла пыталась не смотреть на то, как Оливер вытирается. Или не думать о том, как он будет намыливать тело и поливать его водой. Она могла бы поспешно скрыться, но желание получить от этого дня больше удовольствия пересилило.
Она заставила себя приблизиться к Оливеру.
— Я потрясена тем, что произошло сегодня вечером. Подобного не повторится, я обещаю.
Она подняла глаза в надежде, что сможет донести до него свою мысль — ей можно доверить заботу о леди Дороти.
И он понял ее. Он медленно кивнул. Подошел ближе.
Настолько близко, что во рту у Беллы пересохло. Казалось, все барьеры между ними, видимые и невидимые, просто исчезли.
И она поняла, что он знает все ее мысли.
Белла испугалась бы, если бы не напряженность, с которой Оливер смотрел на нее. Зрительный контакт не прерывался. Она чувствовала исходящий от него интерес.
Неужели он считает ее столь же привлекательной, как она — его? Воздух искрился, и Белла чувствовала, что может поверить. И сейчас это волновало ее больше всего.
Едва заметное движение было почти инстинктивным. Она не осознавала, что тянется вперед, губы ее раскрылись. Она облизнула их. И увидела, как взгляд Оливера опустился на ее рот.
Белла не знала, что произошло потом. Когда она вспоминала этот момент, он казался ей просто ослепляющей волной возбуждения. В одно мгновение они просто стояли, замерев в напряжении, а в следующее она была в объятиях Оливера, и он целовал ее так, как никто никогда не целовал прежде.
