Среди преимуществ христианского вероучения я поставил бы на первое место то, что можно было бы назвать психологическим открытием Иисуса Христа. Он открыл психическую установку, с которой бедный и униженный мог считать себя лучшим человеком. Вот что он говорит:
« – Вы знаете, что у всех народов
первые люди правят ими
и великие ими владеют.
Но у вас пусть будет не так:
пусть тот, кто хочет быть у вас главным,
будет вам слугой,
и кто хочет быть среди вас первым,
пусть будет для всех рабом». (Марк 10:42–44).
Конечно, все это предлагается как урок смирения, но нельзя здесь не узнать призыв Интернационала: Кто был ничем, тот станет всем. «Многие, кто были первыми, станут последними, а последние – первыми». (Мат. 19:30); вероятно, «многие» приставлено редакторами текста, вставившими это крылатое выражение, уже неустранимое из памяти верующих, в контекст «вечной» жизни. И многое другое уже нельзя было устранить из писания, хотя все это не шло к образу кроткого проповедника из Галилеи:
«Не думайте, что Я пришел установить мир на земле.
Не мир пришел Я установить,
Но войну развязать». (Матфей 10:34).
«Огонь пришел Я принести на землю,
и как Я жажду, чтобы он уже разгорелся!» (Лука 12:49).
«Вы думаете, Я пришел дать земле мир?
Нет! – говорю Я. –
Разделение!» (Лука 12:51).
«Пусть тот, у кого есть деньги, возьмет их, пусть возьмет и суму, а у кого нет, пусть продаст свою одежду и купит меч». (Лука 22:36).
Галилея считалась у евреев мятежной страной, во многих местах евангелий видно, что в Иудее галилеян попросту считали разбойниками. Прежде, чем разрушить храм, римлянам пришлось подавить яростное восстание Галилеи.
Вообще, вся история жизни Иисуса и все его изречения подверглись такой же обработке, как история революции после смерти Ленина. Советская идеологическая система была поразительно похожа на церковную – недаром ее устроил человек, учившийся в духовной семинарии. И мы, в России, сами наблюдали процесс церковной фальсификации, очень похожий на процесс изготовления евангелий. Нам все это легче понять.
Но мы должны говорить о евангельском Христе, а не о том, кто был распят как мятежник: об Иисусе «в белом венчике из роз», во главе двенадцати смиренных.
Представим себе психическое положение бедного человека в древнем мире. В социальном смысле он был бесправен и слаб: сила и право тогда были практически тождественны с богатством – еще больше, чем теперь. Его не защищала даже юридическая фикция «равенства людей перед законом», которая еще не была изобретена. В больших городах Ближнего Востока, где возникло христианство, неравенство было очевидно, и оно воспринималось, как
