3
Все было, как в России
конвой, стукач, арест…
Он падал от бессилья,
но нес свой тяжкий крест.
Из будущего злого,
где ложь, корысть, разор,
от горечи былого
мы не отводим взор…
4
На холме невысоком
стоял, избит, смешон.
Тут страшный суд над Богом
людьми был совершен.
Глаз любопытных гроздья.
Молчит толпа людей…
Когда вбивали гвозди,
слышал хруст костей.
Там – в Иерусалиме
(я тоже в нем бывал) —
давно забыто имя,
кто гвозди те вбивал.
Нет палача в помине…
Он – стрелочник … Плевать!
Зато осталось имя,
кто приказал:
Вбивать! Как это некрасиво —
коррупции разгул!…
Наверно, и Каифа
Пилату отстегнул.
5
Отбросьте, зачеркните
мой воспаленный стих.
Ведь Он учил: Любите!
гонителей своих! Но не лукавьте, бросьте…
Да! так Он говорил…
Того, кто вбил те гвозди,
любил ли Он?.. – Любил!..
Был гогот, мат, угрозы…
А время шло к концу.
Катились Божьи слезы
по Божьему лицу…
Пред кротостью и болью
я упадаю ниц.
Но не могу, тем боле,
любить Его убийц.
6
Иисус вдруг тело выгнул —
был Богом не храним,
и, обезумев, крикнул:
– Эли! Эли! лема сабатхани!!
А это значит, боли
терпеть уже не мог.
Была потеря воли.
И Отче не помог…
Никто не понял сразу —
и в страхе и тоске —
зачем Он крикнул фразу
на странном языке?
Над людом онемелым
тьма с громом пронеслись.
Он задрожал всем телом,
метнулся и провис.
Провис, опал, поникнул…
И взор его потух.
Он снова что-то крикнул
и отпустил свой дух…
7
Прошло два дня, нелепо
считать, что Он – Господь…
Но в третий день из склепа
Его исчезла плоть.
И воздевали руки
евреи в синь небес…
И расползались слухи,
что, вроде, Он… воскрес!
И, смерть поправши смертью,
вновь к людям ищет путь:
учить нас милосердью
и совесть нам вернуть.
Он будет ждать веками
тех тягостных минут,
когда придет над нами
вершить свой Страшный суд.
8
Так кто же Он? – я думал.
И буду думать век.
Он жил, как Бог, а умер…
как честный человек…
Кто верит пропаганде?
Никто и никогда.
Да, были Корчак, Ганди!!
А прочье – лабуда?
И нет конца сюжета:
война, грабеж, хула…
Боюсь, что жертва эта
напрасною была…
9
И мучит стыд до гроба
во мгле родной земли:
за что же протопопа
мы заживо сожгли?
Шла староверов горстка
за ним, забыв про страх…
В пропащем Пустозерске
его развеян прах.
Не дрогнул он, не крикнул
сгорел дотла, до дна.
Чем памятник воздвигнул,
на вечны времена…
10
Все это вижу… Маюсь…
Душа кровоточит…
Конечно, я раскаюсь
Но церковь промолчит.
И патриарх резвится —
пиар, поездки, власть…
Не хочет повиниться
и на колени пасть.
За бойню, за изгнанье,
за скрытый геноцид.
Исполнить покаянье
