Котова удивленно подняла брови. Сейчас, глядя на эту тумбообразное мясное желе, сложно было себе это представить. Но она не стала спорить и, кивая в такт словам Вероники, продолжала наблюдать.
Либерзон, уже было собравшийся набрать номер телефона, вдруг обратил взгляд на Панаева. — Серега, конечно, положение не ахти какое веселое, — произнес он. — Но я постараюсь тебе помочь. Мы спишем все на психическую недееспособность. У тебя же есть в конце концов статья 8Б, по которой ты не служил в армии. Ведь так, Мария Ильинична? — он обратился к матери.
— Что такое 8Б? — удивленно спросила Вероника.
— А ты разве не в курсе? — в свою очередь удивилась Лариса.
— Что он не служил в армии — в курсе. Только не знала почему. Меня это не очень интересовало.
— 8Б означает невротическое развитие личности с неустойчивой компенсацией, — с энциклопедической точностью процитировал Либерзон. — В принципе, ничего особо страшного. Но помочь в системе защиты может. Кстати, ты мне ничего не говорила о том, что твой муж состоял на психиатрическом учете.
— Но я не знала об этом!
— А Роман знает… — заметила Лариса.
— Роман — его лучший друг, — со смешанным оттенком гордости и зависти произнесла Вероника. — Вернее, бывший друг.
— Ладно, сейчас не время рассуждать об этом.
Панаев, совершенно раздавленный, в том числе и заявлением Либерзона, сидел, обхватив руками голову. Вдруг он повернулся к Ирине.
— Ты мне тоже не веришь, сестренка?
— Я ничего не знаю. Я боюсь… — сделала круглые глаза Ирина.
Потом она вдруг встала и порывисто, насколько позволяло ей состояние опьянения, убежала в соседнюю комнату. Некоторое время спустя оттуда донеслись сдавленные рыдания.
— Понятно, — зловеще прошептал Сергей. — Никто мне не верит. Даже ты, мама.
Вдруг неожиданно в его поведении проскользнули элементы экзальтации и даже какой-то театральности, и Сергей с надеждой и каким-то отчаянием посмотрел на Марию Ильиничну.
— Я, сынок, всегда верю в тебя. Даже если ты и виновен, мать всегда поймет и всегда простит. Мать, Сереженька, бывает одна, — Мария Ильинична посмотрела на сына умиленным и одновременно трагическим взглядом.
В глазах у нее стояли слезы… А Либерзон тем временем вызывал милицию, предварительно оговорив со всеми присутствовавшими, что на месте преступления, то есть в квартире Панаева, они появились только что.
Котова вздохнула и посмотрела на часы. С момента звонка в милицию прошло двадцать минут. Похоже, первая часть расследования подходит к концу. И прошла она довольно насыщенно — в течение нескольких часов, не выходя из помещения, в английском, так сказать, стиле, она узнала многое. Но еще многое предстоит узнать. И для этого, конечно, придется слегка подвигаться. Но это будет скорее всего завтра — Лариса почувствовала, что от умственной работы она устала. Ей было необходимо побыть одной и подумать.
