Полетали мы немного по кругу, снизились. Валя говорит мне:
— Вылезай!
— Зачем вылезать?
— Затем, что я одна пойду. Шасси буду убирать.
Подошли другие летчики. Спрашивают:
— Что вы собираетесь делать?
— Хочу попробовать убрать шасси.
— Так вы же не уберете!
— Попробую, может быть, выйдет!..
Меня Валя не хотела подвергать риску. Мало ли что может случиться, когда она будет убирать шасси?
Самолет оторвался от земли, набрал высоту, и с аэродрома стало видно, что он летит без шасси. Потом Валя снизилась и, пролетая чуть не над головами летчиков, несколько раз продемонстрировала уборку шасси. Уберет и выпустит, уберет и выпустит. Один раз даже прошла почти над самой головой летчика Пионтковского, того самого, о котором рассказывали, что ему никак не удается убрать шасси в воздухе. Валя преспокойно проделывала свой трюк, как будто всю жизнь она только в этом и упражнялась. Летчики, стоявшие в квадрате на аэродроме, бурно ликовали:
— Ого, Пионтковский, теперь Валька может тебя и на бокс вызвать…
Валя села, вылезла из самолета, подошла к летчикам. Глаза ее лукаво смеялись. Она ничего не сказала. Но то, что она сейчас проделала в воздухе, говорило само за себя. Больше самой Вали торжествовала я — ведь я уже была членом экипажа Гризодубовой!..
Наутро назначили старт. Машину поставили на заправку, а мы с Валей отправились домой. Вечер и ночь я провела у Гризодубовых. Склеивали на полу карты. Здесь же на полу ползал маленький Соколик. Он живо интересовался тем, что мы делали, и тоже хотел клеить. Пришлось дать ему клей и кисточку. Он моментально приспособил обрезки карт и ловко забавлялся, нисколько нам не мешая.
Долетим или не долетим? Хватит ли горючего? Какая будет погода? Мы снова и снова возвращались к этим вопросам. Соколик внимательно прислушивался. Муж Вали говорит:
— Кажется, маловато у вас горючего. Смотрите, не долетите…
Внезапно Соколик закричал:
— Долетите! Долетите!..
Все расхохотались.
Валя схватила малыша на руки, крепко прижала его к груди, расцеловала и уложила спать. Вскоре улеглась и она сама — ей надо было отдохнуть. Ее муж остался со мною помогать клеить карты. Но вот карты приготовлены, и я тоже отправляюсь на боковую. Засыпая, слышу, как Валя говорит своему мужу:
— Вот молодец, что помог клеить карты! Хороший ты у меня товарищ!
Тихо. Только Надежда Андреевна не ложится. Она готовит нам на утро завтрак и курицу — в полет.
Поднялись мы часа за два до рассвета и начали быстро и хлопотливо собираться. Как всегда бывает перед отъездом, по нескольку раз проверяли одни и те же вещи, боясь что-нибудь забыть. Линейку положили? Конечно, положили! Линейка на месте, но мы проверяем еще и еще раз, А карту — намотали? Да ведь только что смотрели планшет! Смотрим еще раз. Надежда Андреевна накладывает нам в мешок бутерброды, курицу и много яблок. Заботливо, как умеет только мать, она следит за нами, когда мы одеваемся в свое полетное обмундирование. На мне кожаный реглан на меху. Валя надевает теплый комбинезон. Надежда Андреевна целует нас, желает счастливого пути, и мы выходим. Соколик тихо спит в своей кроватке.
