В марте 1985 года Политбюро ЦК КПСС выдвинуло на должность генерального секретаря самого молодого из участников партийного синклита — пятидесятичетырехлетнего Михаила Горбачева. За полгода до своего назначения Горбачев встречался с премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер. После пятичасовой беседы с самым вероятным кандидатом на пост главы СССР в своей загородной резиденции Чеккерс она в интервью телеканалу ВВС сказала, что Михаил Горбачев ей понравился, «с ним можно иметь дело». Для сравнительно узкого круга диссидентствующей интеллигенции это был важный знак: от нового генсека ждали перемен. Дело в том, что мнение Тэтчер в этих кругах почиталось исключительно ценным: еще свежо было в памяти ее телевизионное интервью сразу с тремя глашатаями махрового советского официоза — Валентином Зориным, Игорем Фесуненко и Александром Бовиным, в котором британский премьер лихо и непринужденно разделалась с ангажированными из ЦК КПСС ребятами.
Большинство же к будущему лауреату Нобелевской премии мира отнеслись без особого восторга, скорее, с интересом. Похожий внешне на Павла Ивановича Чичикова — не старый и не молодой, не худой, но и не толстый, странно подвижный, он говорил много и без бумажки. Синтаксис сбитый, говор южный, слов много, но о чем — не слишком понятно. Вопреки ожиданиям продвинутой интеллигенции, один из его первых указов — «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения».
Анатолий Лукин, родился в 1950 году
Я имел отношение к организованной преступности, позвище Лука, всю сознательную жизнь провел в блатной среде.
Родился в Ленинграде в интеллигентной семье, мать учительница. В детстве занимался регби, спорт и высокопартийная тетка, а она дальняя родственница Пельше была, помогли поступить в Военмех. Играл в группе «Аргонавты». Но долго не продержался, увлекся центром, закрутило — стал бегать по Галере, крутить дела, со мной шлялась такая центровая девка — Твигги. Пятый номер, между прочим. И, между прочим, дочка члена обкома партии. В 1976 году я с этой Твигги попал в историю, и нас приняли. Ее-то папаша отмазал сразу, пока мы чалились во 2-м отделении милиции, а мне прибывший член партии сказал: «Этот в клешах — сажать его надо». Я подался в бега. В 1980-м я выставил квартиру. Брали меня красиво, в ресторане «Восток» в ЦПКО,— четыре опера, наши не пляшут, я дернулся к своему таксисту, которому заранее сотку на торпеду положил, но не вышло. Кино.
