Вначале он расстроился, и его юное лицо опечалилось. Потом улыбка вернулась на его уста, и он спросил:
- Пифей, ты считаешь, я тоже могу стать великим навархом? Я был лишь помощником наварха на триерах Массалии и ни разу не ходил дальше Кирна или Гемероскония.
- Не так плохо, Увтимен, - ответил я.- Уверен, что по моей просьбе Город даст тебе монеру, мы вместе доберемся до Столпов, а затем наши дороги разойдутся. А пока перечитай записи Ганнона. Тимухи в свое время велели перевести с пунийского его рассказ о путешествии. То был славный поход. Но помни, что он возглавлял армаду из шестидесяти кораблей, которые держали курс в неведомые страны. Надо уметь восхищаться своим соперником и признавать достоинства врагов.
Эвтимеи покинул меня в сомнении. Ему очень хочется отправиться вместе со мной в качестве помощника. Но соблазняла и возможность возглавить экспедицию самому. Он моложе меня, его воображение поможет ему сделать верный выбор. А мужества ему не занимать.
Мы вдвоем побывали в Арсенале. Рабочие крепили первые шпангоуты к килю и кильсонам. Если глядеть сверху, корабль кажется гигантским скелетом рыбы. Правильно сделанную вещь есть с чем сравнить. И идея соответствует своему назначению.
Первый день второй декады Метагитниона.
Так много работы, что я давно не садился за этот свиток. Вечерами часто возвращаюсь домой, когда солнце уже зашло за Кекилистрий. Нередко приходилось обсуждать чертежи корабля со строителями Арсенала, пересчитывать доски бортового набора, испытывать гвозди, выбирать крепкие фалы и брасы. День пролетал быстро, затем наступала ночь, и мы безуспешно пытались разогнать тьму светом ламп или факелов. Навсифор посоветовал сделать переднюю часть корабля от его середины до носа более широкой.
- Ты видел тунцов? Они плавают очень быстро, и тело у них утолщено к голове, а не к хвосту.
Он прав - так созданы все рыбы. Поэтому я заменил меньшие шпангоуты на большие, ранее установленные у мачты, - таким образом, очертания судна стали соответствовать идее Навсифора.
Жарко. Через открытую дверь я вижу девушек, которые прохаживаются по террасе храма Артемиды, наслаждаясь последними лучами долгого летнего заката. Затыкаю уши, чтобы не слышать их песен, и запрещаю себе думать о колдовских чарах цветущей юности. Смеживаю веки, ибо мечтаю лишь о долгом пути в Гиперборею, который приведет меня в страну вечного дня, янтаря и олова и где, быть может, меня поджидает смерть. Но смерть будет сладостной, если я успею познать истину моих чисел и их освященную богами красу.
