Но среди них не было янки-снайпера, что меня огорчило, и Рады, чему я обрадовался. Одного усташа удалось взять в плен. Это Вадим постарался.
— Алекс, помоги Неделько! — позвал меня Вадим.
Таким мертвенно-бледным я его еще не видел.
— Тебе-то самому помощь не нужна? — прошепелявил я. — Выглядишь как покойник!
— Мишку убили! — потерянно сказал Вадим.
Я пошатнулся.
Мишку я хорошо знал. Сколько боев было, а у него — ни царапины. «Я — заговоренный!» — шутил он.
Мы познакомились с ним в 1993 году, когда я попал на спортивные сборы под Самару. Потом мы встретились в начале октября в Москве, когда танки из пушек расстреливали Белый дом. Я был в Москве на врачебной конференции, а Мишка приехал защищать Верховный Совет, участвовал в штурме Останкино. Остался цел. Мы с ним тогда встретились на квартире знакомого. Мишка пребывал в шоке от этих событий, твердил, что не простит российскому правительству такого. Через пару дней он решил, что единственное место, где настоящий патриот может приложить свои силы и пожертвовать жизнью за правое дело, — это Сербия. Туда он и отправился. Там мы с ним и встретились месяц назад, когда я приехал в очередной свой рабочий отпуск воевать за братьев-славян.
— Лexa, очнись! — почти кричал Вадим. — Неделько тоже крепко зацепило! Его спасать надо! Ты слышишь?! Мишку все равно не вернешь! А нам останавливаться нельзя! Нельзя, чтобы смерть Мишки стала зряшной!
— Да-да, — выдавил я. И поспешил к Неделько.
Черногорец получил три пули — первая прошила правое легкое, вторая — правое плечо, а третья угодила в левый бок. Как ни удивительно, но именно третья ничего серьезного не зацепила.
Пулевую рану в области легкого я затампонировал, чтобы избежать гемоторакса. Пуля же, угодившая в плечо, сильно повредила сустав. Кровь я остановил, но как будет функционировать рука в будущем — оставалось под вопросом. А Неделько еще умудрялся переживать о том, как будет печатать на машинке.
Вадим подошел к пленному усташу. Тот весь съежился, с ужасом глядя на него. Русов боялись. А Вадим сейчас готов был перегрызть усташу глотку. Извлек штык-нож и красноречиво покрутил его в руке, провел лезвием в доле сантиметра от носа усташа.
В отличие от меня Вадим успел хорошо изучить сербскохорватский язык. Он стал допрашивать хорвата. Тот «сломался». Он оказался лейтенантом хорватский гвардии, поэтому кое-что знал.
По его словам, майор Фридман вместе с американцем, капитаном Радой Смертич и двумя гвардейцами успели покинуть подъезд через чердак еще в самом начале нашего штурма. А он был оставлен прикрывать отход.
