Эта картина вызвала такие споры, что пришлось давать высказываться по очереди. Причиной споров была центральная фигура картины, стоящая на крыше дворца с лирой в руках, окруженная прекрасными женщинами и не менее красивыми мужчинами, любующимися огненной стихией и прислушивающимися к воплям и стонам своего народа. Горячо высказывались писатели, возмущенно клеймили того, кто совмещал поэзию с пытками. Есенин молчал. […] Обратились к Есенину и попросили высказаться. «Не найти слов ни для оправдания, ни для обвинения — судить трудно», — тихо сказал Есенин. […].
Сергей Есенин подошел к письменному столу, взял альбом и быстро-быстро написал текст стихотворения:
Слушай, поганое сердце,
Сердце собачье мое.
Я на тебя, как на вора,
Спрятал в руках лезвие.
Рано ли, поздно всажу я
В ребра холодную сталь.
Нет, не могу я стремиться
В вечно холодную даль.
Пусть поглупее болтают,
Что их загрызла мета;
[48]Если и есть что на свете —
Это одна пустота.
Я был поражен содержанием стихотворения. Мне оно казалось страшным, и я тут же спросил его: «Сергей, что это значит?» — «То, что я чувствую», — ответил он с лукавой улыбкой. […] Через 10 дней состоялось редакционное совещание,[49] на котором присутствовал А. Блок. Был и Сергей Есенин».
Мурашев рассказал Блоку о прошлом вечере, о спорах и показал стихотворение Есенина. Блок медленно читал (очевидно, и не раз), а затем покачал головой, подозвал к себе Сергея и спросил: «Сергей Александрович, вы серьезно это написали?» — «Серьезно», — тихо ответил Есенин. «Тогда я вам отвечу», — сказал Блок. И ответил. На другой странице того же альбома. Вступлением к тогда еще не напечатанной поэме «Возмездие», где были и такие, обращенные к Художнику, строчки:
Тебе дано бесстрастной мерой
Измерить все, что видишь ты.
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: мир прекрасен.
Блок отнесся к Есенину как к равному, — вступил с ним в серьезный диалог. (Хотя поводом послужило далеко не лучшее есенинское стихотворение.) Но Есенин так никогда и не последует мудрым советам Блока — «бесстрастной меры» ему не будет дано никогда, никогда не сумеет он «стереть случайные черты» и мир, быть может, за исключением некоторых моментов, не будет ему казаться прекрасным.
* * *
Тем временем полковник Ломан ведет в Царском Селе подготовительную работу по проведению в день тезоименитства Великой Княжны Марии Николаевны «увеселений». По замыслу Ломана, участвовать в них должен и Есенин, причем не только как автор уже существующих стихов, но и специально написанного стихотворного приветствия.
