Встаёт вопрос: а к чему вообще эти напряжённые поиски, если Гончаров априори принимает традиционные народные идеалы, прежде всего православие? Если идеал не только русского народа, но и всего человечества, во всяком случае той его части, которая именует себя христианами, определился почти две тысячи лет назад? Ведь и сам Гончаров однажды вполне определённо высказался на эту тему в статье о картине И. Н. Крамского «Христос в пустыне»: «Христианская вера имеет огромное и единственное влияние. Если она способна развиваться до фанатизма и давать героев и мучеников, то она, как стимул, имела всемогущее влияние на творческую фантазию художника. Все почти гении искусства принадлежат христанству… Оно одно… воздвигло новые и вечные идеалы, к которым стремится и всегда будет стремиться человечество… чище и выше религии христианской — нет…» Тогда какой же ещё идеал ищет молодой писатель? А вместе с ним, заметим, и вся большая русская литература: A.C. Пушкин, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский? Все они пытаются решить для себя вопрос не столько об идеале (идеал этот незыблем для них), сколько о путях к нему современного человека, с его специфическими проблемами, привнесёнными в психологию человека новыми условиями жизни. И при этом каждого интересует своё. Скажем, Ф. Достоевскому и Н. Некрасову интересен вопрос: а возможна ли в условиях явной социальной несправедливости «кровь по совести». Достоевский создаёт своего Раскольникова, а Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо?» — атамана Кудеяра (он же инок Питирим), который считает, что можно получить прощение от Бога через убийство негодяя. Пушкина в этом плане всегда занимает одна проблема: свобода человека и его «само-стоянье» в любых жизненных, в том числе и во враждебных, обстоятельствах: «Самостоянье человека — залог величия его». А Гончаров? Его интересует проблема даже не сегодняшнего, как выяснится позже, а завтрашнего дня: христианский идеал и цивилизация, христианство и культура. В этом смысле он предтеча Серебряного века, религиозно-философских исканий Н. Бердяева, Д. Мережковского и др.
Начинающий осторожно «западничать» ещё со студенческих лет Гончаров строит свой особый идеал: идеал «человека-джентльмена», или, иначе, «порядочного человека». Его «джентльмен» — это попытка совместить христианство со светской этикой, с культурой. Основной вопрос, который будет занимать его уже до конца дней: как соединить «вечность» и «историю», личное традиционное верование, «веру отцов», с обретенными в университете и современном обществе понятиями и ценностями культуры и цивилизации? Это исходная точка всех его главных размышлений. Проблема эта должна была вновь обостренно осмысливаться им в общении с Майковыми и их литературным окружением. Она оказалась актуальна для духовных поисков русской интеллигенции в течение всего
