Не один лишь Баратаев с узким кругом знакомых числился в масонах Симбирска. Это был город с давними масонскими традициями. Если по всей России ложи начали открываться в самом конце XVIII — в начале XIX века, то в Симбирске первая масонская ложа «Золотой венец» появилась еще в 1784 году. Основатель ее — один из активнейших деятелей московского масонства, член «Дружеского ученого общества» Иван Петрович Тургенев. Великим мастером ложи являлся И. П. Тургенев, а управляющим мастером — симбирский вице-губернатор А. Ф. Голубцов. В конце XVIII века в Симбирске был построен едва ли не единственный в России масонский храм во имя Святого Иоанна Крестителя. Этот «храм» без алтаря был выстроен в имении В. А. Киндякова. В. А. Киндяков являлся одним из немногочисленных губернских подписчиков изданий просветителя Екатерининской эпохи Н. И. Новикова. Как это ни кощунственно звучит, в храме… не служились литургии, а проходили собрания симбирской масонской ложи «Золотого венца», в которой состоял в степени товарища молодой тогда еще Николай Михайлович Карамзин, будущая слава русской литературы. Странный и мрачный был этот «храм». Он представлял собой каменное сооружение высотой до 16 метров, круглое в плане, с куполом и четырьмя портиками (на них изображены были масонские символы — урна с вытекающей водой, череп и кости и т. п.). Оно было увенчано не крестом, а деревянной фигурой святого Иоанна Предтечи, которого сами масоны провозглашали покровителем ордена вольных каменщиков.[44] И берегли же этот «храм» масоны всех времен. Руины его сохранялись до начала 20-х годов XX века.
Лишь после 14 декабря 1825 года, когда правительство Николая I стало преследовать масонские ложи в России, все масоны в Симбирске, как отметил в своих воспоминаниях Гончаров, «пошили себе мундиры; недавние атеисты являлись в торжественные дни на молебствия в собор… «Крестный» мой… под ферулой прежнего страха, тоже вторил другим». Однако никто из советских и позднейших биографов Гончарова не упоминает о том, что Трегубов в конце жизни сильно изменился. Известно, что, будучи тяжело больным и приближаясь к преждевременной смерти, крестный отец Гончарова сознавал свое положение как наказание за грех. Он резко меняет свое отношение к церкви. Один из первых биографов Гончарова Е. Ляцкий в своей книге пишет: «Перед смертью… этот масон и вольнодумец в Екатерининском вкусе, раскаялся и, как передает г. Потанин со слов племянника Ивана Александровича, «говел всю Страстную неделю, лакеи таскали его, безногого, к заутрене, к обедне, к вечерне и, главное, непременно к заутрене»…»
