Прошло три дня. Казак Селифанов пришел к Перфильеву и сообщил: в кустах на воеводском кладбище, между двумя свежими бугорками могил, лежит Артамошка и плачет.
Перфильев распорядился наказать его по первому разу легко — дать ему десять кнутов. Но казак переступал с ноги на ногу и не уходил.
— Ну что? — рассердился Перфильев.
— Не стоило бы драть парнишку, обождать бы чуток.
— Что ждать?
— Сирота он круглый, ночью мать у него померла.
— Ну, обождем, — согласился недовольным голосом Перфильев.
Шли дни, Артамошка, вяло передвигая ногами, ходил по двору, нехотя собирал разбросанные воеводой костяшки и думал: «Сбегу, как мой тятька сбежал, в леса сбегу», — и захлебывался слезами.
Вихры спадали ему в беспорядке на лоб, а мальчишески задорные глаза смотрели теперь строго и зло.
Под воскресный день, когда площадь кишела народом, а за околицей звенели девичьи голоса, разразилась неожиданно гроза над головой Артамошки: потерялась государева печать.
А случилось это так. Пришел Артамошка с малолетним воеводой в приказную избу. Увидел воевода, как ставит печать письменный голова, и пристал: дай да дай! Тот — туда-сюда, как откажешь!
— Смотри, батюшка воевода, не оброни, избави бог. — И, обращаясь к Артамошке, строго наказал: — Гляди, озорник, не то… — и погрозил пальцем.
Письменного голову позвал Перфильев. Он подошел к воеводе и хотел отобрать печать, но тот укусил его за руку, засмеялся и печать не отдал.
Письменный голова, пятясь, вышел. Воевода повертел печать и покатил ее по полу.
— Ой, — вскрикнул Артамошка, — не катай! Не дай бог, утеряется смерть.
— Не лезь, а то мамке скажу! — оттолкнул Артамошку воевода и покатил печать.
Артамошка, как кот за мышью, следил за печатью — не спускал с нее глаз. Раз даже схватил ее в руки и удивился: «Вот она какая!» Воевода вырвал печать и опять со смехом покатил ее по полу. Вот в это время и случилась беда.
Раздался грозный голос Перфильева:
— Артамошка!
Артамошка со всех ног бросился к нему, а про печать забыл. Когда он вернулся, то застал воеводу в слезах и сразу догадался:
— Печать где?
— Тут…
— Где тут?
— Ту-ут, — плакал воевода и показывал куда-то в темный угол.
У Артамошки опустились бессильно руки, задрожали губы.
Вбежал письменный голова:
— Батюшки, загубили мою голову! — и заметался по избе.
Бросив свирепый взгляд на Артамошку, он так ударил его, что у Артамошки дыхание перехватило и в глазах помутилось.
— Драть! — орал письменный голова.
Прибежал Перфильев, вбежали дворовые людишки.
