Филипп Петрович принес закуски, налитую в графинчик водку и пожелал приятного аппетита.
Водка отлично шла под селедку, зернистую икру, а, когда на столе появились тарелки с мясной солянкой, Гэмо почувствовал знакомое умиротворение, не только физическое, но и душевное.
— Знаете, — признался он Ивану Васильевичу, — писать не так просто…
— Уж я-то знаю! — согласился главный редактор. — Даже над обыкновенной газетной заметкой намучаешься, пока приведешь в божеский, читабельный вид!
Но через какое-то время разговор начал тяготить Гэмо, и он почувствовал усталость от неестественной напряженности: его мысли были далеки от круга застольной беседы, он подспудно продолжал думать о Георгии Незнамове, который постоянно являлся ему во снах. Сны и мысли о второй жизни беспокоили устрашающей точностью и правдивостью во всех подробностях, отсутствием мистики, загадочных проявлений и превращений. Всю жизнь Георгия Незнамова Гэмо чувствовал реально и осязаемо, вплоть до крепкого мужского запаха популярного в те года одеколона «Шипр».
Пришел ответственный секретарь Юрий Антонович. Он тяжело дышал, похоже, что бежал, видно боясь опоздать.
— Все сделал! — доложил он главному редактору. — Мы в графике.
Он уселся на свободный стул и налил себе рюмку водки. Гэмо смотрел на него и никак не мог представить на его месте Георгия Незнамова.
Обойдя все парфюмерные киоски и ларьки в просторном вестибюле гостиницы, Незнамов вышел на улицу и пошел по Невскому, заглядывая во все парфюмерные магазины в поисках своего любимого одеколона «Шипр», который давно и неожиданно исчез в Колосово. Витрины блистали флаконами, элегантными баночками, коробками невероятно дорогой французской косметики, среди которых, увы, не было любимого «Шипра». Иногда Незнамов заходил в магазины и спрашивал, но молодые продавщицы, похоже, даже никогда не слышали этого названия. Когда исчезает какой-нибудь товар, вместе с ним стирается из людской памяти и название предмета, как это происходит и с простым смертным, если только он не создал в жизни нечто особенное или не был писателем.
Незнамов пожаловался Зайкину о тщетных поисках любимого одеколона.
— Нет, «Шипра» теперь не найти, как и «Тройного»… А раньше как было?.. Автоматы с одеколоном прямо вот здесь, в вестибюле висели на стенах. Опустил пятнадцать копеек — и освежился струей, а иные алкаши ухитрялись весь этот вспрыск заглотнуть для опохмелки. А «Тройной» вообще считался элитарным напитком!
