Но непонятная сила все еще держала его в городе.
Спустившись позавтракать в обычное для себя время, Незнамов напряженно ждал: появится Зайкин или нет?
Он пришел осунувшийся и обеспокоенный.
— Ничего не могу понять, — развел он руками. — Когда наши дети уже собрались вчера и мы ждали только вас, вдруг вот такое требование — не хочет вас видеть. Уж как мы ни уговаривали, даже стыдили — она ни в какую. Сказала — если он придет, лягу в кровать в спальне и не выйду… Скажите, может, вы когда-нибудь, в молодости, встречались с Антониной? Может, ее каприз связан с давними переживаниями? Дело прошлое, в конце концов, все мы были молоды, признайтесь, Георгий Сергеевич, я не только не буду на вас в обиде, вы облегчите мое сердце.
— Клянусь всем самим дорогим, что у меня есть на свете, святой памятью о моей незабвенной жене Галине, никогда и нигде не видел вашей Антонины и понятия о ней не имел, пока не встретился с вами!
— Тогда я ничего не понимаю! — сокрушенно проговорил Зайкин, поникнув головой. — Я ее пытал и так, и этак, расспрашивал, а она все твердит — я сама не понимаю, что со мной, но ничего не могу поделать…
Конечно, можно было рассказать несчастному Зайкину о поисках Юрия Гэмо, о том, что Антонина не могла не знать его, и именно это и есть причина неожиданного ее каприза. Она чувствует смертельную опасность приближения к этой тайне.
Виноват ли в этом сам Незнамов?
Косвенную вину он чувствовал, но, с другой стороны, сам как бы следовал какой-то неодолимой чужой воле. Он ощутил ее направляющую силу еще тогда, когда собрался в Петербург, сел в поезд и сошел на перроне Витебского вокзала. Все его действия в городе, попытки что-то выяснить, найти осколки и отголоски второй жизни — повиновение чьему-то приказу, которому он не то что не смел, а не мог противиться. Повиновение силе Судьбы?
Незнамов почувствовал, что Зайкин как-то стал избегать его, остерегаться встреч с ним.
Однажды вообще не пришел на совместный, ставший почти ритуалом завтрак, а когда Незнамов спустился в нижний мужской туалет, тот виновато сообщил:
— Опоздал я сегодня на работу. Никогда со мной такого не случалось, но плохо стало Антонине, пришлось вызывать неотложку. А вы знаете, каково это в нашем городе — ждать скорую медицинскую помощь? Сам скорее помрешь… Но в конце концов явились наши эскулапы и заявляют: ничего серьезного! Ни в сердце, ни в других органах, кроме возрастных, никаких, мол, тревожных изменений нет… Врач утешил меня: мол, в таком возрасте у людей появляется мнительность, они начинают выдумывать и изобретать несуществующие недуги.
