Поднявшись на этаж, встряхнув букет, чтобы лепестки роз расправились, он нажал на кнопку звонка.
Дверь открылась моментально, словно Зайкин стоял за ней в готовности встретить гостя.
— Где именинница? — весело спросил Незнамов, проходя в тесную прихожую.
Из-за закрытых дверей в большую комнату слышался говор, звякание посуды.
Зайкин выглядел: как-то странно. Даже незаметные остатки волос на его голове, обычно аккуратно приглаженные, стояли всклокоченные.
Он с виноватым видом провел гостя не в комнату, а в крохотную кухню.
— Не знаю даже, что и сказать вам, Георгий Сергеевич, — смущенно произнес он.
— Что случилось?
— Понимаете, Антонина почему-то категорически отказывается видеть вас.
У Незнамова сдавило сердце, и он некоторое время не мог наладить ровное дыхание.
— Я так и этак ее уговаривал, выпытывал, в чем дело, а она — ни в какую… Вообще, в последнее время она стала какая-то странная. Никогда особой религиозностью не отличалась, а тут повадилась ходить в церковь, купила икону и повесила в спальне.
Незнамов почувствовал, как струйка холодного пота потекла у него по спине. Он понимал, что ему надо поскорее уйти, но не знал, как это сделать, чтобы не нарушить приличия и не вызвать каких-нибудь подозрений у Зайкина.
— А раньше у нее бывало что-нибудь подобное?
— Как у всякой женщины… Необъяснимые капризы, странные требования, нелогичные поступки. Я с самого начала поставил себя так: женщина всегда права и лучше с самого начала соглашаться с ней. А потом можно понемногу убедить ее, исправить…
— Вы уж извините меня, — произнес Незнамов, — я пойду…
Он посмотрел на букет.
— И букет возьмите с собой! — торопливо произнес Зайкин. — Она не только не хочет видеть вас, но и предупредила, что ничего от вас не возьмет.
Когда за ним закрылась дверь, Незнамов почувствовал некоторое облегчение.
Оглядевшись во дворе, он сунул букет в мусорный бак, поймал такси и отправился в гостиницу.
Странные чувства охватили его. С одной стороны, он понимал, что приблизился вплотную к разгадке тайны Юрия Гэмо; с другой, предчувствие катастрофы, неотвратимой беды стало реальным, он ощущал ледяное дыхание смерти у самого лица. Тревога, стеснение в груди, перескакивающие с одного на другое мысли, — все это создавало настроение безысходной тоски и мрачных ожиданий. Конечно, самое лучшее в этом положении уехать в Колосово, оттуда как можно скорее перебраться в Тресковицы и постараться забыть обо всем, заняться каким-нибудь изнурительным физическим трудом — переколоть все дрова, вспахать собственными руками весь заросший сорняком и бурьяном участок вокруг дома.
