Прозрачный лед позволял вблизи берега рассмотреть дно и медленно, царственно плывущих хариусов. Шофер пробурил несколько лунок, и принялись за ловлю. Особенно везло майору Купченко. Через полчаса у его ног, обутых в теплые унты, застыли три великолепные рыбины. Тем временем шофер разжег два походных примуса и поставил на один чайник со свежей чистой водой из озера, а на второй — уху.
Гэмо подцепил одну рыбину, но довольно большую. Он предложил ее для ухи или строганины, но Черпанов сказал:
— Эту заберите домой, для Валентины Петровны…
Когда продрогшие рыбаки подошли к вездеходу, они увидели в глубине кабины роскошно сервированный стол. На закуску — кетовая икра, соленые лососевые пупки, датская ветчина в банке, маринованные овощи.
Владимир Купченко сделал широкий жест, приглашая Гэмо занять место.
Строганина заполняла светло-розовыми стружками эмалированный тазик. Из прикрытого, во избежание быстрого остывания, котелка доносился дух вкуснейшей ухи. Само собой, на столе стояли бутылки с водкой, коньяком и минеральная вода.
Когда все уселись за столик, секретарь райкома вопросительно посмотрел на Гэмо.
— Ради такой закуски можно и нарушить…
Чокнулись, выпили, принялись закусывать, налегая больше на строганину. Шофер Володя приготовил специальный томатно-перечный соус, называемый «маканиной»: в нее макали просвечивающие мерзлые пластины рыбы.
Перед ухой налили по второй, но Гэмо отказался:
— Валентина наказала мне вернуться трезвым, как стеклышко.
— Ну, а мы выпьем! — весело произнес Купченко и, с аппетитом съев несколько ложек исходящей невообразимо вкусным духом ухи, отодвинул от себя тарелку и пытливо посмотрел на Гэмо.
— Ну что тут темнить? — сказал он. — Нам очень любопытно знать, о чем ты говорил с президентом по телефону!
— Нам — это кому? — спросил Гэмо. — Лично тебе, Черпанову, или твоей организации?
— Если серьезно — то и организации, — посуровевшим голосом ответил Купченко.
Конечно, можно было бы помучить их, поиздеваться над хозяевами района, которые вот как, оказывается, развлекались и пировали.
Секретарь райкома сделал усилие, чтобы сменить тональность разговора:
— Нет, товарищи, как хотите, но это здорово, когда президент звонит на Чукотку! И кому — писателю! Наверное, по поводу выхода книги в Америке?
— К сожалению, не по этому поводу, но тоже приятному, — загадочно произнес Гэмо.
Владимир Купченко переменил тон, заговорил дружески, почти умоляюще:
— Слушай, Гэмо… Мы же с тобой соплеменники! Тут такое случилось, а ты темнишь, не хочешь сказать, о чем ты говорил с президентом.
