К полудню Андреев привел Афоньку в кабинет начСОЧа.
– Всё с ним… Разрешите взять лошадь, Борис Аркадьич, съездить в губвоенкомат?..
– Нет у нас больше лошадей, Андреев…
– Тьфу! Забыл. Ну, тогда я пешком. Возись тут с ними, чертями! Что это – мое дело!
– А ты как думал? Самое настоящее партийное, чекистское дело: возиться с чертями.
– Разрешите идти?
– Разрешаю… Скажи там губвоенкому, что Селянина надо в кавалерию. И предупреди, что добровольцы будут еще… Вот, таким образом, Афанасий Иванович… Становишься ты теперь красноармейцем.. Да… Таким, значит, образом… Слушай, товарищ Селянин: а не хочешь ли остаться в нашем хозяйстве? Будешь заведывать средствами передвижения… на правах помощника коменданта. Паек – красноармейский, обмундирование, пушка на боку… Подберешь себе на конном дворе конюхов и кучеров. по своему выбору… Но сперва надо новыми конями обзавестись, и это дело мы хотим поручить тебе…
– В армию ж… сулите?
Борис Аркадьевич успокоил:
– Так это – на твой выбор. Хочешь – армия. Хочешь – к нам. Тут, сам видишь, тот же фронт… Ну, как?
Афонька энергично замотал головой.
– Как было сказано: в Красну Армию… чтобы верой-правдой… Вот и матрос говорит: оправдаться мне надо…
– Говорю, у нас тот же фронт… Ну, хорошо! Решили. Теперь к тебе одна просьба, товарищ Селянин… В военкомат – завтра. А сегодня, как говорили,- спутешествуй в Кривощеково и перегони сюда того бандитского коня, что ты из Колывани угнал… Вместе с экипажем доставь, во двор дома сотрудников. Временно там наша конюшня будет.
– Это чупахинского Бурана?
– Почему чупахинского? Просто – Бурана.
– А Малинкин отдаст?
– Отдаст. Мы ему напишем, чтоб не чинил никаких препятствий.
– А как жа эта стерва, купец Чупахин?
Борис Аркадьевич, не ответив, сказал еще:
– Да, вот что! Прихватишь с собой одного старичка… Тот давно настоящим воздухом не дышал: шесть месяцев пробыл у нас. Освободили его. Сядете вместе на пароход, придете к капитану с моей запиской – старик шибко грамотный – потом на Буране с ветерком. И опять на паром и – домой. Переночуешь у этого старичка, а завтра – в военкомат. Ну, пойдем к секретарю.
По дороге на паром Белов с таким любопытством разглядывал певшее ста птичьими голосами лето, что Афонька не выдержал:
– Слышь… Чего этта вы все головой вертите… Ровно мерин от слепня?
– Зови меня Иваном Ивановичем, – отозвался старик. – Шесть месяцев… да, – шесть месяцев, – вдруг он отшатнулся, будто только сейчас разглядел возле себя Афоньку: – А ты, собственно говоря, кто таков?
