Ему открыл дистанцыонный электро-запор.
– Ты к кому шкет? – сухо и удивленно выкатив брови спросил его джентльмен, укутаный в газету
КоммерантЪ.
– К вам, – ответил Лемур.
– Ко мне-е-е? – Джентльмен подумал, потом широким жестом повел руками и сказал:
– Тогда... раз-так, прошу адевать тапки!.. И следовать в кабенет.
Они говорили недолго - тчай в эмалерованых кружках не упел заваритца.
– Вот и все, что мы делаем, – поблескивая глазами сквось стекла протевотуманых очков, закончил
свой
рассказ Лемур Гориздзовеч. Навсякий случай - чтоп лутше дошло он повторил ещё раз:
- Вот и все - что мы делаем, в какие игры играем, и вот зачем мне нужен сейчас Колян.
Молча хмыкнув, старик встал. Резким движением он взял Лемура за кадык подбородка, поднял его
голову,
заглянул ему в глаза и, вышел окрыленый увиденым.
Он прошел в смежную комнату, где спал Колян, и подергал его за плечо.
– Вставай малалетний преступник, – пронекновено зашептал он, – тебя ждут великие ДЕЛА.
– Но я ничего не знаю, – испуганно тараща глаза, заюлил Колян улышав пра какиета ДЕЛА.
– Внатуре деда, я не пре делах - менты падкинули. Меня падставили - дело шьют!!!
– Вставай я каму сказал, – джентльмен сухо повторил затрещину, – За тобой пришел твой та-арищчь.
На чердаке, в растроеных чуствах... развалившысь в командирском кресле-качалке, охватив колени
руками,
сидел Же. Он ждал... Как паслению надежду, он ждал Лемура.
Аднако вместо него в отверстие окна просунулась бычья шея Коляна. Голова - появилась позже.
– Эт-ты? – неабрадавался Жек, – Чо надо?
– Я внатуре не знаю, – отвечал Колян. – Я конкретно спал. Он пришел. Я, блин встал.
Он послал. Он велел, блин, чтоб мы с тобой спустились вниз, к, конкретно - калитке.
– Зачем?
– А я почем знаю. У меня у самого в голове какой-то стук, гудение и страшный голод.
Я, Жег, и сам ничего не понимаю - такой сушняк после вчерашнего концерта.
Получать "добро" было не с кого. Дядя уехал в Москву... сказал что у нее и заночует.
Лемур зажег фонаря, взял мантеровку-гваздадер, иначе именуюмую фомкой, пнул походя Псину
- чтоп ейная жысь ещще меньше казазалась ей мёдом и вышел в сад.
Он остановился перед закрытой дверью сарая. Перевел взгляд с фомки на замоки абратно на
мотерофку...
Да! Он знал – так делать было нельзя, но другого выхода из сарая не было.
Сильно крякнув он сшибил замок с петель и вывел пепелатц из сарая.
– Рита! – горько сказал он Псине, – Ты не сердись! Панемаеш, Я не мог поступить иначе.
Псина немного обозленая пенком - лишь гордо, сквось зубы кевнула.
