А потом волна закрыла собой все.
Казалось, в твоей голове что-то лопнуло — до звона в ушах. На секунду стали снова слышны голоса вокруг — больничное крыло, Хогвартс. Ты даже почти успел вспомнить, как тебя зовут, когда звон вдруг стал разрастаться, превращаясь в свист, в рев, и ты сжался в комок, пытаясь уйти от невыносимого звука.
И тут же снова увидел. Гигантский, исполинский смерч; кажется, что он стоит на месте, но ты знаешь — он несется с бешеной скоростью, просто он еще очень далеко. Тут же вернулся страх; ты понял, каким будет этот вихрь, когда окажется рядом. И как быстро это произойдет. Ты увидел себя, стоящего на его пути, крошечную фигурку, не способную сделать ничего, ничего, чтобы предотвратить свою смерть. Рев нарастал, приближаясь, и когда надвинувшийся смерч разорвал свою жертву, тебе показалось, что это твое тело взорвалось болью, перестав существовать, превратившись в невесомые частички.
Кажется, ты кричал? Но что есть крик по сравнению с вихрем, рядом с которым ты все равно что нем?
Боль пульсировала, билась, а потом ты понял, что снова ничего не видишь. Только чувствуешь тяжесть — невыносимую, нарастающую, давящую. Ты ослеп, ты не можешь ни кричать, ни даже дышать, ты не способен пошевелиться, а она все увеличивается, как будто ты можешь это выдержать. Глухая, мертвая тишина — и вот ты слышишь, как хрустят, ломаясь, твои кости. Твое тело расплющивается, сминается в блин, ты ощущаешь каждую клеточку, вопящую от боли. И запоздало, сквозь волны ужаса, прорывается понимание, что тебя уже просто не существует. Ты раздавлен, раздроблен на песчинки, ты похоронен под этой толщей.
Темнота отступает, превращаясь в множество огоньков. Они растут, приближаясь, и ты видишь, как мечется фигурка человека, охваченная огнем. Ты чувствуешь жар, опаляющий горло, тебе нечем дышать, дым выедает глаза. И тело снова взрывается болью, жгучей, острой, беспощадной. Ты видишь, как языки пламени охватывают тебя, и их невозможно сбить, они везде. Они уже часть тебя. Или ты — их часть?
Потом боль выключилась — мгновенно, будто кто-то отрезал ее от тебя. Какое-то время ты ничего не чувствовал, глядя на головешку, по которой все еще плясало пламя. Ничего, кроме страха.
А потом закончился и страх. Сразу же, как только твою руку обхватили тонкие, сильные пальцы.
* * *
Это было не первое утро, когда тебе не хотелось просыпаться.
Почему нельзя остаться под одеялом и избежать всего этого, с тоской подумал ты, переворачиваясь на спину. Почему обязательно надо вставать… и разгребать… И знать бы еще, как…
