Луна хмыкнула и устало потерла лоб, поставив локоть на подлокотник.
— Иногда нужны не подсказки, Пэнс, — глухо ответила она. — Тебе слово «поддержка» знакомо, к примеру?
— Оно вряд ли знакомо Малфою, — отчеканила та.
Лавгуд только качнула головой. Панси вмиг бросилось в глаза все, что скрывалось в присутствии мальчиков — и поникшие плечи, и тень безнадежной тоскливой утомленности на дне глаз, и неловкая сдержанность в движениях. Ты на ногах еле-еле стоишь, а снова лезешь его успокаивать! — чуть не выкрикнула Паркинсон вслух.
— Мне плевать, что ему знакомо, — тихо возразила Луна. — Мне плевать, что Гарри редко видит дальше своих желаний. Панси, это не им, а мне нужно. Мне. Перестань мешать, и всем сразу станет проще, потому что я к ним «лезть» не прекращу все равно. Никогда.
Слизеринка шумно втянула воздух, не находя слов.
— Лавгуд, — она изо всех сил старалась оставаться спокойной. — Тебе, конечно, плевать и на то, сколько еще ты протянешь, выкладываясь на благо тех, кто в тебе не нуждается?
Луна грустно фыркнула и медленно встала, отряхнув длинную юбку.
— Сколько протяну, столько и правильно, — проворчала она, поднимая взгляд на сузившую глаза Панси, и с вызовом добавила: — зато у меня будет та жизнь, в которой я чувствую себя на своем месте. Но, похоже, на это наплевать уже именно тебе, верно? Тогда держи свое мнение при себе, и я буду очень признательна.
— Если ты сойдешь с ума и растворишься, они тоже умрут, — зло парировала Панси. — Хороша забота, раз тебе без разницы, что ты этим и им тоже подписываешь приговор!
— Я же попросила — не начинай! — повысила голос Луна. — Я устала, как нюхлер, можешь ты отцепиться от меня хотя бы на пару часов?
Панси оцепенело смотрела, как она растерянно трет лицо ладонями, будто пытается сдержать слезы, а потом, словно решившись на что-то, пересекает комнату.
— Ты выматываешь меня куда больше, чем и Гарри, и Малфой, вместе взятые, — с горечью выдохнула она уже от двери, обернувшись перед тем, как взяться за ручку. — Ты и твоя чертова правильность! Если тебе так хочется вмешиваться со своими порядками и в мою жизнь тоже, может, ты уже обнаружишь, что так только приближаешь конец! — она все же не удержалась и всхлипнула, бессильно прислонившись к косяку. — Панси, что тебе вообще от меня нужно? Что ты ко мне постоянно цепляешься?..
Паркинсон поднялась, машинально подходя ближе. Злость почему-то мгновенно куда-то исчезла, прошла, вся, без остатка, осталась только боль — как всегда, когда Лавгуд начинала так плакать. Так, будто весь мир на ее плечах, давит сверху, сжимает в комок, и плевать ему, выдержит ли хрупкая светловолосая девочка его вес.
