Вернувшийся трактирщик ловко расставил по столу тарелки. От запаха жареного мяса опять свело желудок — тело никак не хотело смиряться со смертью. Наполнив чашу вином, хозяин подал ее Кару. В этот миг из детской донесся бодрый детский плач, и трактирщик расплылся в гордой улыбке. Приняв чашу, Кар кивком отпустил его. Тот вышел, прикрыв дверь, но плач все равно был отчетливо слышен — Кар невольно посочувствовал родителям ребенка.
Утолив голод, встал. Его трясло от усталости, но о сне нечего было и думать. В каждом шорохе, в каждом звоне дверного колокольчика чудилась погоня. Беспокойно вышагивал он по комнате, не понимая, что делает, не видя ни деревянных стен, ни грубой мебели. Эриан в обрамлении лунного света, власть и любовь в его глазах, спокойная жестокость на благородном лице жреца, нагой император с кинжалом в груди, белая кобыла… Все, что любил; все, чему верил…
Кар уткнулся лбом в теплую стену. Все ложь. Ложь и предательство. Как нарочно вспомнилась церемония праздника — неужели это было лишь вчера? Колыхались алые сутаны жрецов, блестело золото, торжественно возносились к храмовым сводам песнопения. В стрельчатые окна било солнце. Горели свечи, светились радостью лица. И звучали слова молитвы, прекрасные, возвышенные… Радовались истинные люди, праведные слуги Истинного Бога. И Кар, брат-принц Империи, не знающий, не желающий знать иного родства, радовался. Он был счастлив, счастлив и любим… Глупец!
— Глупец! Жалкий глупец! — повторил Кар и понял, что это не его слова. Это вернулась тьма.
Тогда, в темноте потайного хода, Кар плохо разглядел ее; теперь, поднявшись во весь рост, она заполнила комнату.
«Ты видишь, — сказал голос, — тебе лгали. Ты верил им, но тебя предали. Ты чужой для них. Проклятое отродье».
— Нет! — прошептал Кар.
«Они хотят твоей смерти».
— Не все… Не Эриан!
«Они все одинаковы».
— Нет!
«Что тебе до них?»
— Эриан мой принц, — ответил Кар тьме, — мой брат. Я люблю его. Император был для меня отцом. Эриан не поверит, что я его убил!
«Почему же ты бежишь?» — насмешливо спросила тьма.
— Я бегу от жрецов. Не от Эриана!
«Ты не брат ему. Ты колдун».
— Нет!
Из последних сил принялся вспоминать все: игры и дружеские потасовки, конные состязания, смех Эриана. Объятья матери, улыбку императора. Звезды над крышей дворца. Светлые воспоминания, словно щит, заслонили Кара от тьмы. И тьма отступила, шепнув на прощание: «Ты убедишься…»
Он поднял голову. Руки дрожали, как после долгого сражения на мечах. Волосы промокли от пота, одежда прилипла к телу, но Кар снова был собой. Налив вина, он залпом опустошил чашу. Опять заплакал ребенок. Еще немного, и откроются городские ворота. Только бы выбраться из города, не попавшись! А потом… Кар не знал, что будет потом. Неважно. Главное — остаться в живых. Бога не зря зовут Истинным. Ложь не будет торжествовать вечно. И жрец еще поплатится за сегодняшнюю ночь.
