Вторично Марта встретила Бредли и узнала в нем того немецкого офицера уже здесь, в Нью-Йорке, несколько лет спустя; Бредли в то время был сотрудником нью-йоркской службы безопасности ЦРУ.
…Людвиг подъехал через сорок минут; их встреча была по-мужски скупой: коротко обнялись и пожали руки.
— Как считаешь, позвонить Марте или приехать без звонка? — спросил Бредли после трогательных моментов встречи.
— Я думал, ты уже позвонил.
Бредли покачал головой:
— Нет, не звонил. Боюсь… Давай без звонка, а?
— Хочешь, чтобы она от радости в обморок упала? Ладно… Садись в машину, я ей сам уже позвонил.
— Ну и?..
— Что «и»?
— Как она отреагировала?
— Ты что Марту не знаешь? — Людвиг вырулил на Парк-авеню. — Отреагировала, так как и должна была отреагировать. Приказала нигде не задерживаться. Она уже дома, нас ждет.
Людвиг и Марта унаследовали бизнес дяди. Людвиг взял на себя автомастерскую (салон проката автомобилей — это было уже его детище), Марта вела ресторан «Зеленая крона». После отъезда Бредли из Нью-Йорка в Вашингтон дела у них заметно улучшились, бизнес шел в гору.
— Ну а ты как? — спросил Бредли. Что подразумевал под словом «как», он не уточнил, Людвиг понял его смысл и без разъяснений. Четыре года назад его жена умерла при родах; ребенок тогда так и не родился. С тех пор он держал траур, серьезных отношений ни с одной женщиной больше не заводил.
— Никак. Видимо, это наш с Мартой крест: она хранит только ей понятную верность тебе, я — никогда не смогу забыть Элизабет.
Бредли пожалел, что затронул больную для Людвига тему; ему стало неловко; почувствовал скрытый упрек в словах Людвига, обиду за сестру.
— Не только ей понятную, мне тоже, — сказал Бредли, чтобы как-то сгладить неловкость. — Не хочу причинить ей еще больших страданий, случись что со мной. Мы с тобой уже говорили на эту тему. Прости…
— Ладно, Стэн, проехали. Мы все прекрасно понимаем: и я и Марта. Так что это ты меня прости.
Марта встретила Бредли молча. Она просто обвила его шею руками и тихо прижалась к его груди. Ни слов, ни слез. Было в этом что-то материнское; обычно матери так встречают, либо провожают своих сыновей. Бредли одной рукой обнял Марту, второй нежно гладил по голове.
— Если вы простоите так еще минуту, я умру от голода, — напомнил о себе Людвиг. — И это будет на вашей совести.
— Твой брат стал ворчливым, как столетний старик. — Бредли взял в ладони голову Марты и заглянул ей в глаза. Они смеялись, в разные стороны разбегались тоненькие морщинки. Бредли вспомнил, что в последнюю их встречу этих морщинок не было. — Как ты его терпишь?
