— Так, может, влюбился.
Тимур посмотрел на Любу, на ее такое желанное, ладное, едва прикрытое простыней тело: как же в это да не влюбиться? Тимур сглотнул слюну, отвел с деланным равнодушием глаза:
— Может быть, конечно, все. Но сколько москвичей к нам ни приезжало, и дачи снимали, и в командировку, — и что-то никого из наших девок в Москву не увезли.
— Значит, я первой буду, — упрямо ответила Люба, села в кровати и тут только заметила, что в комнате потемнело, а в окошко стучит мелкий дождик. — Ой, дождь пошел! — Она схватила халатик. — Скорей Серафиму заноси!
Серафима, нахохлившись, сидела на скамейке и куталась в свой платок. Сейчас она была похожа на старую мокрую ворону с обвисшими крыльями. Тимур подхватил ее на руки, как ребенка. Понес в дом. Серафима ни слова не сказала. Только лицо отвернула. Люба тут же засуетилась, стала переодевать Серафиму в сухое.
Тимур помялся на пороге. Почувствовал, что он здесь совершенно лишний. Сказал неуверенно:
— Ну, я тогда поехал.
Ни Люба, ни Серафима ему не ответили, точно его тут уже и не было.
* * *
В советские времена главный врач санатория Грачев Вячеслав Германович никакими особыми врачебными достижениями не блистал, а двигался в основном по комсомольско-партийной линии. Сначала в институте в качестве секретаря комсомольской организации факультета, потом в районной больнице в качестве не столько кардиолога, сколько секретаря парторганизации.
В начале девяностых, когда наступили совсем уж лихие времена, его старый друг еще по институтским временам, а тогда крупный чиновник районного масштаба, отвечающий за местное здравоохранение, устроил Вячеславу Германовичу место зама главного врача заштатного санатория «Красные сосны». Место было, в сущности, дрянь. Но пришлось оно как нельзя кстати, потому что оказалось первым и последним хоть сколь-нибудь стоящим в карьере Вячеслава Германовича, который лечить хорошо не умел, а вот руководить людьми с грехом пополам научился.
Дело в том, что вскоре после его нового назначения компартию отменили, и друг Вячеслава Германовича из начальства сделался какой-то совсем уж мелкой и никому не нужной сошкой. Санаторий из «Красных сосен» переименовали в «Удельное». Впрочем, старожилы говорили, что именно так называлось имение местных графов, еще в гражданскую национализированное и отданное под военный госпиталь.
А Вячеслав Германович на новом месте укрепился. И через несколько лет, с почетом отправив на пенсию главного врача, своего шефа, занял его место. По прежним своим мелкоаппаратным играм он знал, что менять надо всю команду. В результате нескольких нехитрых ходов с инвентаризацией он сменил прежнюю старшую медсестру на новую, с литыми икрами и тугой грудью громкоголосую ухватистую Полину. Полина стала исправно выполнять обязанности старшей медсестры. А заодно очень кстати дала Вячеславу Германовичу, не слишком счастливому в браке, утвердиться в его мужской состоятельности. И потом неоднократно эту уверенность в нем укрепила.
