И мужчина счастливо рассмеялся.
— Вот еще! — Лариса недовольно нахмурилась. — Неприятностей захотелось на свою и так больную голову?
— Дура ты, что ли! — искренне удивился больной. — У тебя такая красивая попка! А погладить — это, так сказать, комплимент. — Он опять оглянулся. В глазах его показалось беспокойство. — А где это я? — Он перевел взгляд с Веры на Любу, потом на Марину. — Все еще в Псковской области или уже в Тверской?
— В Псковской, миленький, — не выдержав, рассмеялась Вера. — Но для тебя сейчас главное не то, в какой ты области, а то, на каком ты свете.
— Ну и?.. — осторожно поинтересовался больной.
— На этом.
— Хорошо-то как, — мужчина явно расслабился и с удовольствием оглядел Веру с головы до пят. — Семьдесят пять В.
— Чего это он опять? — не поняла Люба.
— Как чего? Это размер моего лифчика.
Мужчина продолжал с интересом разглядывать Веру. Потом улыбнулся широкой обезоруживающей улыбкой и сообщил:
— Хочу потрогать!
— Хочешь — потрогай.
Вера как ни в чем не бывало наклонилась к мужчине, а тот протянул руки к ее груди.
— Ты без лифчика?
— Так ведь жарко. — Вера невозмутимо отстранилась. — Лариса Петровна, у него полная чувствительность пальцев.
— И ручонки шаловливые. Но у него серьезный ушиб мозга. Вера, вколи ему снотворное, а то он у нас перевозбудился уже.
— Что это ты, рыжая, командуешь, будто меня тут и нет? — обиделся мужчина. — Не хочу я снотворного. — Он с отвращением смотрел, как Вера наполняет шприц.
После укола мужчина минут пять безостановочно рассказывал анекдоты, потом зевнул и закрыл глаза.
— Всё. Пусть спит. И вы сами тоже поспите хоть немного. Три часа до подъема. — И Лариса направилась к двери.
Но тут мужчина опять открыл глаза и, еле ворочая языком, сказал, глядя в спину уходящей Ларисы:
— Рыжая, высокая, красивая. И почему это она мне так запомнилась? Я с ней спал или не спал?
— Опять бредит. — Лариса вернулась к кровати. — Пострадавший, назовите свою фамилию.
— Фамилия? Сейчас никто не спрашивает фамилий, сразу ложатся. Бесфамильно. Но я постараюсь вспомнить. Вспомнить всё. Как в фильме. И фамилию тоже.
— А имя свое помните?
Не реагируя на вопрос Ларисы, мужчина заплетающимся языком продолжал говорить сам с собой:
— Кровать и тумбочка покрашены масляной краской. Значит, это сельская больница. Нет, не больница. Когда мент с шофером меня тащили, они говорили что-то о санатории. Но если это санаторий, то какой-то засратый. А мент говорил, что убила красивая, высокая, рыжая. Я это запомнил. Но та, которая убила, была не доктор.
