Плиний вздохнул. Всяко Траян начнет свою военную кампанию из Антиохии, но не станет, подобно Приску, заглядывать в Никомедию, чтобы повидать «своего доброго Секунда».
— Я и сам могу передать Калидрома императору — отправлюсь в Эфес, когда туда прибудет Траян… — Плиний вдруг вспомнил, что он тоже наместник, как и Адриан, а Эфес — на территории его провинции.
Только произнес имя Траяна — и повлажнели глаза. Чувствительность Плиния была общеизвестна. Наверняка для предстоящей встречи заготовил он и отчеты, и дары, и новый панегирик, великолепнее того, что произносил в год своего консульства[56]. Траяна наместник обожал искренне. После тоскливой безнадежности Домицианова правления обожать нынешнего императора было проще простого.
— Я готов оказать нашему наилучшему принцепсу столь малую услугу… — Возможность «преподнести» императору Калидрома заранее воодушевила наместника.
Но у Приска были другие планы.
— Мой добрый Секунд, — попытался подольститься к наместнику военный трибун, — ты же знаешь, как важно тщательно подготовить столь грандиозную кампанию. А сведения, полученные от Калидрома, могут оказаться бесценными для Адриана. Не забудь, в ведении Адриана все сирийские легионы, да и вообще практически вся восточная армия. Так что Калидрома следует отправить в Сирию как можно скорее.
— О да, наш будущий император всё делает тщательно, — согласился Плиний с печалью в голосе. Он явно страдал от того, что Калидрома придется отдать, — но, похоже, готов был это сделать исключительно на благо принцепса и Рима.
Будущий император… Ого! Только самый преданный друг Адриана мог сказать такое о наместнике Сирии.
Приск счел момент подходящим для начала секретного разговора. Вынул из ножен кинжал и положил на стол. Плиний глянул на клинок с недоумением и нахмурил брови. Военный трибун, сообразив, что Плиний мог неправильно все понять, взял кинжал в руки и показал, что клинок легко убирается в массивную рукоять одним нажатием на острие, которое и не заточено вовсе.
Плиний облегченно вздохнул:
— А я уж невесть что подумал… Ловко.
— Мой друг Оклаций еще в Мезии показал мне этот фокус. Очень удобно — если хочешь изобразить убийство, не убивая. А в ножнах легко спрятать что-нибудь ценное.
Приск отложил кинжал и аккуратно выудил из ножен скрученный без скалки свиток и развернул перед наместником. Пергамент изрядно обмахрился по краям, но это уже не имело значения.
Плиний начал читать текст шепотом… По мере того как он вникал в смысл прочитанного, на щеках наместника румянец разгорался все ярче и ярче, как будто его охватывала лихорадка.
