— Это почему же?
— Да потому, что ты сам сказал: гонец от Адриана прибыл к Декстру еще позавчера.
— Точно-точно… — поддакнул Кука, еще не понимая, куда клонит Фламма.
— То есть гонец Адриана обогнал юного Марка на два дня, — разъяснил Тиресий. — И что?
— Ну… если Афраний не помчался резать нам глотки. — Фламма замолчал.
— И не предупредил нас ни о чем… — подхватил Тиресий. — То все это дело касается вовсе не нас. И скорее всего — Афраний сказал правду, что Приска похитили какие-то темные люди. Хотя нет… не совсем правду — что за люди, он-то наверняка знает.
— Жаль… — вдруг сказал Кука.
— Не понял — чего жаль? — изумился Фламма. — Что нас не хотят убить?
— Жаль, что мы не вернемся в Пятый Македонский. Я бы снова встал под вексиллум с быком.
— Точно… жаль… — кивнул Фламма. Однако в его голосе не послышалось особой печали.
— Итак, мы снова верим нашему патрону и служим Адриану, — подвел итоги Тиресий.
— Скорее бы в Антиохию — выяснить, что же случилось… — вздохнул Фламма.
— А когда прибудет вексилляция Пятого Македонского? — оборотился Кука к Тиресию. — Соскучился по нашему Малышу… Да и жулика Оклация хотелось бы увидеть, он наверняка будет в первых рядах.
— Это только будущей весной или даже летом, — заверил Тиресий. — Зиму мы проведем в Антиохии.
* * *
Никогда еще Тиресию не снились такие сны — каждую ночь — яркие, странные. Сразу и не скажешь — пророчества ему грезятся или мучат кошмары. Снилась пустыня и город на холме — тот самый, возле стен которого в прежнем видении императора чуть не убили. Снились горшки с нефтью и серой, что разбивались о камни и обдавали легионеров едким огнем — вмиг вспыхивала одежда, доспехи раскалялись, кожа слезала, будто шкура с убитой свиньи.
Снилось многое, по многу раз одно и то же. Катафрактарии на покрытых броней скакунах, легкие стрелки, что роились вокруг них, как насекомые вокруг быка на лугу. Бронированные всадники мчались в атаку на построившихся черепахой легионеров, их встречали два ряда копий и туча дротиков… Потом снилась крепость с залитыми битумом камнями, снились заросли пальм и кустарника, столь густые вдоль берегов реки, что дорогу приходилось прорубать топорами. Снилось небо, лиловое от зноя… Снились люди со вспоротыми животами на улицах городов… а потом стали сниться города в руинах, колоннады, опрокинутые на землю, будто сам Вулкан обрушил свой огромный молот и разбил мраморные колонны, как глиняные черепки. Города менялись — но всюду было одно и то же: рухнувшие храмы и дворцы, изувеченные колонны и статуи, погибшие люди.
