— Ничего себе… — пробормотал Кука. — Надо запомнить…
— Так вот, у каждого солдата будет при себе баклага с водой, и моя задача — выбрать, какие закупать, чтобы вода в них не портилась…
Он замолчал, дожидаясь вопросов. Это всегда было в правилах Афрания: много слушать — мало говорить.
Однако и Тиресий умел так повести беседу, чтобы ненароком вызнать тайное. Потому начал с загадочных намеков и рассказов о вещих снах…
— А еще я знаю, что мой сын сегодня приехал в Эфес, — оборвал намеки Тиресия Декстр. — Наверняка примчался с письмом. Но, вместо того чтобы явиться ко мне, почему-то побежал к Куке. Можно узнать — почему?
— Не примчался, а приплелся, — уточнил преторианец. — А письмо при нем было, адресованное лично мне в руки. Только разбойнички по дороге обобрали Марка и размазали половину воска.
И Кука протянул фрументарию таблички, всем своим видом показывая, что не намерен таиться.
— Нелепое какое письмо… — Афраний пытался разобрать то, что осталось. — Пишет про опасность… Верно, в бреду сочинял.
— Хочешь сказать, напившись?
— Нет, именно в бреду. Или ты не знаешь?
— О чем?
— Выходит, не знаешь. Какие-то темные люди захватили военного трибуна в Антиохии чуть ли не средь бела дня, пытали огнем и едва не убили.
Кука едва не закричал: это Адриан пытал нашего друга! Но Тиресий вовремя пихнул его в бок, и преторианец прикусил язык.
— Что ж это такое… Так он жив? — опомнившись, воскликнул Кука и вздохнул с облегчением.
— Адриан пишет, что жив, и личный лекарь наместника Гермоген ухаживает за нашим товарищем день и ночь. — Слово «нашим» Афраний подчеркнул особо.
— Дело серьезное… — решил Тиресий, — раз понадобился постоянный присмотр медика.
— Нет, нет, нет, — замотал головой Кука. — Старина Гай не может умереть… Как же мы без него?! — Он, кажется, позабыл, что полчаса назад в мыслях уже похоронил Гая. Но второй раз признать друга мертвым было для него выше сил.
— Он выкарабкается, уверяю… Никто лучше Гермогена не знает толк в ожогах, — заверил Афраний.
— И как это случилось? — спросил Тиресий.
— Неведомо. Сказано тебе: какие-то темные люди…
— Или сам Адриан, — набравшись храбрости, заявил Тиресий.
— Это невозможно.
— Возможно или нет — решай сам. Только учти, если ошибешься, твой сын тоже умрет. — Тиресий произнес это равнодушно-чужим голосом, каким всегда оглашал свои предсказания.
Афраний прищурился. Кажется, угроза его задела, хотя он не подал и виду.
— Я не ошибаюсь. Хочешь написать Приску? Через два часа я отправлю Адриану послание, так что, если поторопитесь, можете вместе с ним передать почтарю свои таблички.
