Осень — зима 866 года от основания Рима
Италия
Кориолла проснулась от стука — будто хлопнула дверь. Потом дуновение воздуха, странный скребущий звук. Вскрик. Опять кто-то рядом — задевает плечо — вновь хлопает дверь.
И где-то рядом — только снаружи — крик ребенка.
А потом визг няньки, заглушающий всё.
Кориолла вскочила. Ледяной ужас залил ее мгновенно — как вода пустой сосуд.
Она ринулась вон из комнатки, где они ночевали, на галерею гостиницы — там висела на бронзовом крюке масляная лампа. Схватила, вернулась, осветила комнату. Флорис, только что проснувшись, беспомощно и испуганно озиралась. Нянька сидела, зажав рот рукой.
Мевии не было. Но главное — не было Гая…
Рука, держащая лампу, дрожала, прыгала вверх-вниз…
Почти механически Кориолла повесила лампу на крюк, шагнула к няньке…
— Где он? — прохрипела.
Та замотала головой и замахала руками.
Наконец выдавила:
— Забрали.
— Кто?
— Он… — Нянька икнула от страха.
В этот момент возникла на пороге Мевия.
— Где… где ты была? — повернулась к ней Кориолла.
— Выходила… проветриться да поглядеть, все ли в порядке.
— Гай… Его нет…
— Что? — Мевия огляделась. — Кто?
— Он! — замахала руками нянька.
Мевия ринулась вон из комнаты. Кориолла за ней, но на лестнице у нее подогнулись ноги, и она попросту уселась на ступени, не в силах сдвинуться с места. Этот человек… боксер… Амаст… Он унес ее ребенка…
Кориолла окаменела, как Ниоба, чьих детей расстреляли мстительные боги. О, боги, боги, за что ей после спасения такая беда? Будто над нею кто-то из всемогущих решил поиздеваться самым изуверским образом… Подал надежду и растоптал ее..
Так она сидела неведомо сколько, пока перед нею вновь не возникла Мевия.
— Похоже, Молчун пошел по следу мерзавца, — сообщила Мевия, тяжело дыша. — Молчун непременно настигнет этого гада — вот увидишь…
* * *
Но Молчун не настиг. Они прождали его в гостинице двое суток. Уже собирались двинуться в путь, как Молчун появился — верхом на взмыленной лошади. Он ничего не сказал — только отрицательно покачал головой.
— Ты потерял след?! — воскликнула Мевия. И вдруг закричала истошно, давая выход ярости. Одно бессловесное звериное: — А-а-а-а…
— Не совсем, — сказал Молчун, когда Мевия умолкла. — Я вызнал, куда едет этот парень. На юг, к Брундизию. А значит — на Восток.
— Почему вернулся?
— Одному такое дело не по плечу. У мерзавца — сообщники.
Кажется, только сейчас и Мевия, и Кориолла заметили, что льняной панцирь Молчуна изрядно перемазан — и особенно обильны бурые пятна.
