— Но кто-то из нас может погибнуть…
— Разумеется, может. Как любой на войне. Но я не оставлю тебя и твоих друзей без помощи. Каждого будут охранять. Как тебя охраняет Максим. Иначе… — В голосе Адриана послышалась угроза.
Да, иначе все они погибнут. А так, скорее всего, умрет только один… Тот, кому не повезет.
Адриан же… о да… он расставит тенеты, посадит туда приманку и будет ждать, когда явится дичь покрупнее. Возможно, сидя подле, он будет читать книгу, или пить вино, или писать стихи…
О, боги, боги, ну зачем Фламма похитил этот дурацкий свиток!
— И кому же ты укажешь на меня? — Приск постарался задать этот вопрос как можно более равнодушно.
— А вот это тайна… — улыбнулся Адриан. — Будем бросать кости в темноте.
— И что дальше?
— Дальнейшее будет зависеть от того, кто наш враг. Впереди война. Надо сделать так, чтобы Траяну и в голову не пришло написать новое завещание. А в тот день, когда он умрет, появится окончательный пергамент. А пока… Император приедет в Антиохию, и я устрою для него шикарный пир. Флейтисты, танцоры, акробаты, чревовещатели и жонглеры — самые лучшие развлечения. Император с некоторых пор полюбил роскошные представления. Попробуем развеселить наилучшего принцепса.
Адриан замолчал и внимательно глянул на Приска.
О да… Чревовещатель, диктующий завещание голосом Траяна в его спальне за занавеской… В то время как тело императора остывает… Приск уже не сомневался, что именно так родится окончательный свиток. Но чтобы подражать искусно, чревовещатель должен услышать голос императора. Оказаться рядом, причем не на Форуме или на улице, а в помещении… «Знает ли Приск о чревовещателе? Пришла ли ему в голову та же мысль?» — Эти вопросы были почти высказаны Адрианом. Но военный трибун постарался сделать вид, что их не услышал.
Кажется, только в этот момент Приску сделалось по-настоящему страшно. Находиться столь близко к тайне — это все равно, что, облившись маслом, сесть вплотную к костру. Он уже чувствовал жар пламени, еще миг — и вспыхнет одежда. Приск отлично понимал, что, открывая ему тайну за тайной, Адриан связывает его уже не веревками — цепями.
* * *
Три девицы в прозрачных «стеклянных» платьях принесли сласти и новые вина в серебряных кувшинах. Одна из них остановилась подле ложа Приска. Лицо знакомое. Белокурые волосы. Серо-голубые глаза — как воды Данубия близ Эска. Другой бы не узнал. Но только не Приск.
Мышка? Здесь?
Спору нет, девушка сильно изменилась — из девочки, диковатой и угловатой, превратилась в роскошную женщину. Но эту линию губ и овал лица глаз Приска определил безошибочно.
