разбирал он с учетом прежних солдатских заслуг, а от новичков, еще не приученных к лагерной жизни, всегда требовал меньше, нежели от тех, кто отслужил год и более. Разобравшись с начальством и снабжением легиона, принялся за солдат — выбивал из легионеров лень и многодневный хмель, выселял за лагерную ограду девок и торговцев…
Кроме тренировок (новичкам, как и положено, две тренировки в день, ветеранам — одна), велел он подряжать солдат на ремонт дорог, а также на заготовку леса — куда бы ни отправился в предстоящем походе Траян, ему придется строить суда — и лес ему пригодится в любом случае.
Но, разумеется, особое внимание приходилось уделять кавалерии — превратить набранные не так давно отряды буйной молодежи в боеспособные части, прежде чем они окажутся в бою, — задача непростая и трудоемкая.
Укомплектованные кавалерийские части Адриан собирал в лагере близ Антиохии — и не потому, что здесь держать их было особенно удобно, а затем, что сам лично руководил подготовкой соединений.
Так в трудах проходили дни, мелькали месяцы, Антиохия веселилась, Адриан — работал. Но это не смущало его и не тяготило — империю он почитал уже почти что своей…
Пока… пока не получил то послание из Рима, отравившее его душу, будто гадючьим ядом.
* * *
С тех пор — уже два месяца — Адриан был мрачен. Со дня на день он ожидал сообщений из Рима, но их все не было. Удалось ли Элии заглянуть в завещание? Кто на самом деле назначен повелевать после Траяна? Великая дева, большая подруга Элии, присутствовала при записи завещания императора и обещала помочь. Но, как видно, позабыла о данном слове. Или — кто знает — нашлись друзья покрепче и поближе. Дальние расстояния умаляют все — и любовь, и дружбу. Недаром Адриан не желал этого наместничества. Предпочел бы как в Дакии — легатом легиона, чтобы рядом с Траяном всю кампанию. Хотя не так, не так всё — не хотел он этой новой войны вовсе — ни новой крови, ни нового легатства. Хотел обучать и строить, обустраивать огромные пространства, размышлять над законами и рассматривать чудеса света. Траян уже сделал то, к чему был предназначен, и эта война, что близилась неотвратимо, была ненужной и лишней. Но, казалось, никогда прежде так не рвался Траян в бой, как ныне. Ничего не видел и не слышал, только твердил: в поход… Будто мальчишка…
Итак, Адриан не наследник. В первый момент это известие изумило. Адриан тогда только-только вернулся из расположения Четвертого легиона. И тут — будто германской палицей по голове. Той самой, что варвары любят украшать клыками волчьими да медвежьими — так, чтобы зубы эти при ударе проникали в мозг. И вот один клык как раз и проник. «Пшел вон!» — сказал ему император.
