– Пап, может, уже встанешь, а? – как можно мягче, словно мать заспавшемуся ребенку, проговорила я.
– Что, петухи уже пропели? – не открывая глаз, сонно спросил он.
– Да, пап, пропели.
– Ладно, встану со вторыми, – нашел выход отец, снова переворачиваясь на бок.
– А вторые тоже пропели. Уже полдень, пап.
– Что?! – Он так быстро вскочил, что скорчившись схватился за голову.
– Почему ты меня не разбудила?
– Разбудила же.
– А раньше? Раньше почему не разбудила?
– А раньше… раньше я сама спала, – нашлась я.
– Спала, – повторил он, одеваясь, – тоже, что ли, настойки напилась?
– Н-нет. А ты ее на полке нашел? – как бы меж делом спросила я.
– На полке? Мне ее Айгор принес.
Во мне вдруг что-то оборвалось, и все же, стараясь сохранить в голосе нотки пустого интереса, спросила:
– Когда?
– Вчера вечером, после того как ты легла спать, – наклонившись, папа попытался отыскать рубаху в сундуке, но снова скорчился. – Голова-а. После вчерашнего словно чугунная.
После вчерашнего?! А вдруг Айгор отца отравил?!
– Пап, а ты уверен, что это тебе настойка не подошла? – осторожно спросила я, протягивая свежую рубаху.
– Да, что ты все заладила – настойка, да настойка! Наливки мы вчера немного выпили.
Хм, ну, все понятно. А я уж испугалась.
Завтракать отец отказался, сославшись на нехватку времени – все же надо закончить заказ. Так, секундочку, я, кажется, забыла вам про него рассказать (про заказ, разумеется). Неделю назад, в тот самый день, когда я провалилась в пещеру (брр, не самые лучшие воспоминания) папа, как вы наверное, помните, уехал на ярмарку, на которой его обувью заинтересовался довольно-таки состоятельней человек. И они заключили сделку, по которой папа должен успеть приготовить обговоренное количество обуви в обговоренный срок. Ну, в общем, и все.
Папа ушел, а я, оставшись дома, не могла решить: пойти ли мне за ним и все до конца выяснить, или же рвануть к Симе с последними новостями. Но тут мои сомнения разрешил отец, так громко меня позвав, что если бы я сейчас находилась на другом конце деревни, то тоже наверняка бы его услышала. И он не просто позвал, в его голосе слышалась злость, я даже сказала бы, ярость. А это не сулило мне ничего хорошего. По дороге я пыталась понять, что же его так разозлило, но вспомнила лишь выйдя на задний двор. Ямы! Как же я могла про них забыть?!
– Так, что это такое? – Я была права – отец и правду бы не в себе, даже весь раскраснелся.
– Э-э-э… ямы, – не нашла ничего более умного я.
