же. Бывшей.
Всевышний исполнил его желание немедленно. И… буквально. Они не «проторчали» у постели коллеги даже минуты…
Но и коллегу, как такового, не застали – вместо него они наткнулись на труп. Его труп. Еще теплый. Вместо правой части лица – кровавое месиво. Следы пороха на подушке сомнений не оставляли – в Леху стреляли в упор. У окна, лицом вниз лежала Верка. Ее горящая солнцем грива словно дышала. Сквозняк?.. Но и эта нечаянная мысль споткнулась и замерла. Как и все вокруг.
Море волнуется – три! Замри!
Последняя команда из старинной считалки заморозила даже время: стрелка настенных часов, кажется, намертво впаялась в вечность.
А еще за минуту до этого время спрыгнуло с привычного терренкура и помчалось по ухабам памяти: такое уже было, было, было. Правда, в кино…
Резвый взмах пальца к звонку подсек тяжелый вздох вдруг открывшейся двери. Палец завис в воздухе, будто призывая к вниманию. Сквозняк внял и под отчаянное улюлюканье петель по-хозяйски распахнул дверь. До упора. Темная прихожая дохнула тайной – стылой и завораживающей как омут: чего уж, войди, ну, войди же…
Нарочито громкий окрик: «Эй!.. Верка! Леха! Э-эй!..» вязнет в мертвой тишине. Розовый свет подозрительно сочится из приоткрытой двери в спальню. Ну, конечно! Леха читал и заснул, потому и свет горит. Какое же чтение в ранних сумерках?.. Наваждение вмиг спадает, запоздало-радостная дробь костяшками пальцев по дереву позволяет вломиться в комнату.
Третий акт древней игры обрушился на друзей как снег на голову:
Море волнуется – три! Замри!
Окоченевшие от ужаса фигуры обдувало сквозняком еще долго. Так, по-крайней мере, им казалось.
Арсений
Семигорск, март 2008 г.
В тот день нас встряхнуло еще не раз. Команды «сверху»: «замри – отомри» – ломали ожидаемый сценарий, вспарывали жанр, корежили привычные правила.
Да знаем мы, знаем: пришла беда – отворяй ворота. Но доколе?! Доколе, спрашивается? Со смирением ягнят считают иные и до двух, и до трех… И – просчитываются. В тот день счет ударов удвоился: шесть – ноль. В пользу Рока.
Рок потешался. Судьба играла. Случай путал все карты, чтобы под занавес выдать… джек-пот. Это я так, забегая вперед. Оказалось, лишь он, лукавый, играл на нашем поле. Но это поняли мы не сразу и, увы, не все, не все.
В ту самую пятницу я не раз вспоминал своего друга и наставника – магистра астрологии Михаила Мармарова – ох, и икалось ему, наверное, там, в Москве. Впрочем, с его востребованностью он в те дни мог читать лекции и в любой другой точке мира. Именно он, Михаил Данилович, научил меня прислушиваться к неслышной поступи госпожи Фортуны.
