– Мне не верилось, что это может быть правдой. Я думала, вас всех убили – ведь из грузовика, в котором мы сидели, я видела горящие дома в Пагмане и хорошо помню, какая ненависть была написана на лицах людей, нас увозивших. И вдруг, совершенно неожиданно, я получаю весть о том, что вы живы и до сих пор ищете меня, хотя прошло уже столько лет!..
После получения этой вести Мина металась между счастьем и горем, думая о нас – и о расстоянии, которое нас разделяло. Для нее оно казалось больше в сотни раз, чем было на самом деле, поскольку она даже мечтать не осмеливалась о том, чтобы муж дал ей разрешение на поездку в Кабул.
Но сестра моя еще не знала по-настоящему сердца Раны.
День за днем первая жена Хазрата умоляла мужа проявить милосердие и проливала искренние слезы, объясняя ему, какой счастливой может сделать Мину этот один-единственный его добрый поступок…
– …Она, которая ничего не знала в жизни, кроме любви хорошего мужа и мучений из-за бесплодного лона и слабого здоровья, была совершенно удивительной, – тихо сказала Мина. – Я многим ей обязана.
Бедняжка Рана скончалась месяц назад от болезни, которая поедала ее изнутри, и Хазрат Хусейн, желая почтить последнюю волю умершей жены, потому что он, как и сказал Абдур Рахим, действительно был хорошим человеком, позвонил по номеру, который записала Рана на клочке бумаги, – и поговорил с Джорджией.
И вот Мина приехала из Кунара – вернулась в нашу жизнь. В ту ночь она спала у матери в комнате.
Я хотел тоже ночевать с ними, потому что не в силах был расстаться с сестрой, едва обретя ее снова. Все это казалось таким странным, что мысли путались. Мина стала другой. Я узнавал и не узнавал ее.
В мечтах, когда я молился усердно о ее возвращении, она всегда представлялась мне маленькой девочкой. Но она больше не была девочкой, она стала женщиной.
– Ты так вырос! – сказала Мина, притягивая меня к себе, – я сидел рядом, не зная, уйти или остаться. – Даже не верится – мой маленький братик теперь маленький мужчина, такой серьезный и тихий.
– Он не всегда такой тихий, – улыбнулась мать.
– Ну, – сказала Мина, целуя меня в щеку, – нам все это еще предстоит узнать… заново познакомиться друг с другом.
Я крепко обнял ее – она была права, конечно, нашим глазам и нашим умам требовалось время, чтобы узнать друг друга, но сердце мое уже знало все, что ему было нужно, – и любило ее.
