После мытья девочек завели в одну из комнат дома, находившегося неизвестно где, и выстроили в ряд. И к ним стали подходить какие-то мужчины, разглядывать и щупать их тела.
Одна за другой подруги Мины начали исчезать из комнаты – одни были проданы незнакомым мужчинам как жены, другие – как невесты для их сыновей, третьи – как рабыни.
Пока девочек разбирали, Мина тоже ждала своей очереди, но никто не брал ее за руку и не выталкивал за дверь, и она уже начала надеяться, что ей, может быть, удастся избежать общей печальной участи, потому что она была младше всех остальных. Но потом оказалось, что ее купили первой, еще в ту ночь, когда затащили в грузовик и увезли из Пагмана.
– Почти никого из моих подруг уже не осталось, когда вошел еще один мужчина, – сказала Мина. – Он выглядел как талиб – с длинной бородой и в тюрбане, но велел не бояться и взял меня за руку.
Делать Мине ничего не оставалось, и она пошла за ним.
Мужчина подвел ее к пикапу, стоявшему неподалеку от дома, и велел забраться назад, где лежали мешки с рисом и бобами и стояли банки с маслом, которые он куда-то перевозил.
Сам он сел впереди и отправился обратно по той же дороге, по какой они недавно сюда прибыли. И чем дольше они ехали, тем настойчивее в сердце Мины стучалась надежда, что мужчина этот может отвезти ее домой, потому что он ни разу не ударил ее, даже не коснулся, и, когда покупал себе еду в закусочной, принес и ей кебаб.
Но потом с дороги, ведущей к Кабулу, он свернул на юг. В конце концов они приехали в маленькую грязную деревню, остановились возле большого дома, и там он сказал Мине, что это – Газни.
Взяв из пикапа мешок с рисом, талиб кивнул Мине головой, показывая, что следует идти за ним в дом.
Там оказалась женщина, его жена, в окружении детей. При виде Мины лицо ее сразу омрачилось, но она ничего не сказала. Мужчина оставил Мину со своими детьми – некоторые из них были даже старше ее, а сам увел жену в другую комнату.
Вернулись они через полчаса, и, что бы хозяин ни сказал своей жене за это время, она с ним как будто согласилась. И хотя ласковой с Миной не была, никогда ее и не била. Сестре моей поручили домашнюю работу, и следующие четыре года она практически не выпускала из рук метлу.
– В сравнении с тем, что могло случиться, – сказала Мина, – это было не так уж плохо. Они оказались довольно добрыми людьми. И хотя счастлива в их доме я не была, бояться чего-то мне тоже не приходилось.
Мужчину, который ее купил – цены своей Мина так и не узнала, – звали Абдур Рахим. А жену его – Ханифа.
