Я прилег на одну из подушек на золотом возвышении и закрыл глаза, чтобы дать им передохнуть.
– Хочешь в кроватку? – спросила Джорджия, оторвавшись от беседы с Исмераи.
– Через минуту, – ответил я. Лень было даже пошевелиться.
– Хорошо, через минуту, – сказала она и, притянув меня поближе, положила мою голову к себе на колени.
Меня накрыла теплая волна счастья, и к дальнейшему негромкому разговору взрослых я прислушивался борясь с неотвратимо наплывавшей дремотой.
Джорджия и Исмераи говорили о политиках и учащении беспорядков на юге и востоке.
– Мы живем в трудные времена, – сказал Исмераи. – Лично меня план Карзаи приводит в недоумение. Я понимаю, конечно, что нам нужно сильное централизованное правительство, но Афганистан – не шахматная доска, по которой можно так просто передвигать фигуры. Уберешь традиционную власть из области – тех людей, что знают культуру и историю собственного народа, – и получишь вакуум. Нет никаких сдерживающих сил, нет никакой лояльности. Есть только деньги.
– Положение Халида под угрозой? – спросила Джорджия.
Я услышал, как Исмераи прищелкнул языком, что означало «нет».
– Они не могут убрать Хаджи, – продолжил он. – Каким образом? Ведь он не занимает должности в правительстве, он сам по себе. Но это не значит, правда, что он не сталкивается с массой проблем, возникающих у правительства.
– Каких именно?
– Ну, ты же знаешь, что он поддерживает своим авторитетом правительственный план по уничтожению маковых плантаций. Или не знаешь?
– Нет, – призналась Джорджия. – Этого я не знала.
– Так вот, поддерживает. В нынешнем году на его земле не будет маковых посадок, и он пытается убедить присоединиться к нему в этом других землевладельцев и старейшин, но убедить их нелегко.
Хаджи старается выйти на правильный путь, для всеобщего блага и блага Афганистана, но слишком уж много у него противников, Джорджия, – это и фермеры, которые понимают, что их доходы сократятся в результате на две трети, по меньшей мере, и контрабандисты… Иссякание главного источника благополучия может привести к бунтам.
– И что они сделают?
– Что же еще, кроме того, что попытаются его убить?
– Ты серьезно? – Джорджия дернулась, и я притворился, что не почувствовал этого, – чтобы она не спохватилась и не прогнала меня в постель. Но беспокойство ее я ощутил, и оно передалось моему сердцу.
– Нет… возможно, я несколько преувеличиваю, – успокоил ее Исмераи. – Но у него сейчас нелегкие времена, Джорджия. Ты должна понимать это.
