Чем больше я об этом думал, тем меньше, по правде говоря, нравилась мне поездка.
К тому же я обливался потом на заднем сиденье, как толстяк, закутанный в пату, поскольку кондиционер сломался.
Хотя Джелалабад находился всего в нескольких часах езды от Кабула, солнце здесь жгло в сто раз сильнее, и от духоты в замкнутом пространстве «лендкрузера», приехавшего за нами перед ленчем, у меня пересохло во рту.
То, что рядом была Джорджия, веселья не прибавляло – она почти все время говорила по мобильнику с кем-то в своем ведомстве, потому что связь то и дело прерывалась, не давая ей закончить разговор.
– Есть хочешь? – спросила она, убрав наконец телефон, когда мы остановились в Дурунте перед тоннелем. Там на въезде застряли нос к носу два здоровенных грузовика, не в состоянии ни двинуться вперед, ни попятиться, потому что с обеих сторон путь им перекрыли успевшие подъехать другие машины.
– На самом деле просто умираю с голоду, – ответил я.
Утром я съел всего лишь кусочек хлеба с медом, поскольку яйца из нашего рациона были исключены – из-за новостей, которые мать услышала по телевизору. Похоже, нам угрожала теперь смерть от птичьего гриппа, поэтому все, что имело какое-то отношение к курам, оказалось в нашем доме под запретом.
– Что ж, тогда пойдем, – сказала Джорджия. – Застряли, кажется, надолго, поесть успеем.
Мы выбрались из машины, оставив в ней шофера, и окунулись в суету и хаос улицы.
В ушах зазвенело от злобных криков и автомобильных гудков – с затором пытались разобраться полицейские, но на них, как обычно, никто не обращал внимания. Одни водители вылезали из машин, чтобы отдать собственные указания, другие, не вылезая, пытались протиснуться мимо остальных и прорваться каким-нибудь чудесным образом в тоннель.
Мне представилось, что, будь я птицей и смотри на эту дорогу сверху, с небес, она казалась бы, наверное, покрытой гигантским железным одеялом.
Попетляв между машинами, мы выбрались на тротуар и двинулись к одному из ближайших придорожных рыбных ресторанчиков.
У дверей стоял мужчина с железным тазиком, в котором шипело, плюясь, масло. Он помахал нам, приглашая войти и укрыться от запахов горящего жира и автомобильных выхлопов.
Пройдя мимо него, мы попали в небольшую комнату, где сидела на полу кучка мужчин – кто разламывал рыбу на куски ломтиком хлеба, кто выковыривал из зубов тонкие, как иголки, косточки. Мы кивнули им, они кивнули нам, после чего мы прошли через другую дверь в глубину ресторана.
