— У меня есть сбережения, — задумчиво сказала она, увидев Изольду. И девушка неожиданно разрыдалась. Ее старая няня может остаться без крыши над головой, если Коссовичи лишатся всех своих средств существования.
— До этого не дойдет, — твердо заявила Изольда. — Сегодня я выясню реальное положение дел, затем мы решим, что можно продать. Думаю, прежде всего можно продать мои украшения. Еще я попрошу, чтобы произвели оценку мебели и картин.
— Что скажет граф? — испуганно прошептала Анни.
— У дедушки нет выбора. Я не собираюсь ждать прихода судебных приставов. Предпочитаю действовать на опережение.
— Тебя будут осаждать со всех сторон, — предупредила Анни.
— Перетерпим. А потом заживем спокойно, — ответила Изольда. Анни невольно улыбнулась, будто тяжелая ноша свалилась с ее хрупких плеч.
Радоваться было нечему, но Изольде удалось успокоить Анни. Теперь осталось получить согласие дедушки. Она разбирала письма, скопившиеся в ящике, когда дедушка спустился к завтраку. Граф держался уверенно, как всегда, и удивленно поднял брови при виде внучки, сидящей за столом с кипой бумаг и счетов.
— Это лишь верхушка айсберга, — кратко сказала Изольда.
Граф не стал ее разубеждать.
— Я мог бы решить эти проблемы сам, но вмешался этот юный выскочка.
— Я не сомневаюсь.
Дедушка прекрасно справлялся с делами в течение многих лет, избегая недоразумений. Но пришло время платить по счетам.
Она решилась сообщить ему неприятную новость.
— Натан вернулся, он находится за стеной нашего дома. Поппи, не зная, кто он такой, подписала с ним договор аренды. Не знаю, решится ли он показаться нам на глаза.
Старческие руки графа сжали деревянные подлокотники кресла, он нахмурился.
— Натан сделал свое дело. Он разорил нас, жалкое ничтожество.
— Так позволь мне расправиться с ним, — сказала она. — У меня появились идеи. Придется продать многое, расстаться с мебелью, но зато мы выйдем из сложившейся ситуации с минимальными потерями.
Граф задумался и кивнул.
— Почему бы нет? Ты молода, образованна. Из молодых получаются самые смелые и решительные борцы.
Дедушка начинал осознавать свой возраст. Он сохранил острый ум, но у него не осталось сил для борьбы с врагом, не имеющим ни совести, ни чести.
— Для осуществления продажи мне необходимо твое письменное согласие.
Дом, за исключением личных вещей Изольды, являлся собственностью графа. Она не могла продать даже картины без его согласия.
— Отдаю все в твои руки, — сразу согласился дедушка и попросил Эдмунда Робертсона приехать для составления доверенности, согласно которой Изольда Роза Коссович может совершать операции и распоряжаться всем имуществом, принадлежащим графу Ивану Коссовичу.
