Как только он миновал небольшой, неожиданно дохнувший на него опрелой осенней сыростью перелесок, показался мост через Саблю. Здесь Алексей остановился.
Над черной речной гладью плавал таинственный туман; под мостом он клубился и цеплялся за покосившиеся металлические опоры, скрывая облепившую их зеленую бахрому слизи и водорослей, скрадывая очертания и самого моста. В тумане бесшумными тенями мелькали занятые ночной охотой нетопыри. Было удивительно тихо и спокойно; вдруг где-то совсем рядом неожиданно гулко и угрожающе заухал филин, издалека ему откликнулся второй и вновь все смолкло. Но, прислушавшись, Алексей заметил, что и сама ночная тишина была наполнена неясными и загадочными звуками невидимой жизни: с реки доносилось будто чье-то сдержанное дыхание, приглушенный плеск воды выдавал присутствие какой-то крупной рыбы, а может быть – водяной крысы; со склонившихся над крутым берегом деревьев что-то тихо осыпалось, а ниже, в непролазных зарослях осоки, рогоза и татарского сабельника чувствовались смутный шорох и движение неведомых существ…
За мостом, на пологом речном склоне, поросшем мощной крапивой и хилым лозняком, чернела купа невероятно изогнутых, как-то даже болезненно искривленных ракит, дальше тянулся заливной луг, окутанный серебристым сумраком, а за ним, четко вырисовываясь на фоне не по ночному светлого неба, виднелись крыши Бережков.
Некоторое время он раздумывал: идти ли дальше или остаться ждать здесь. Ночная прохлада и ползущая от реки сырость побудили его двинуться вперед. Другой дороги в Ногино не было, поэтому он не опасался разминуться с Татьяной и, прибавив шаг, поспешил к Бережкам.
Полупустая деревня спала, не светилось ни одно окно, не было слышно собачьего лая, не пахло даже дымом или каким иным жилым духом; все вокруг было темно и мертво. От торчавшего посреди улицы разваленного колодезного сруба пахнуло гнилью, чуть дальше, при самом въезде, могильным крестом кособочился столб с прибитой к нему дощечкой с названием деревни, за ним начиналось поросшее клевером и васильками поле.
Алексей с облегчением оставил позади этот фантом былых Бережков и направился к шоссе. Пока он шел через поле, месяц скрылся за набежавшим клочковатым облаком и перемигивающиеся до сей поры тусклыми светляками звезды затеплились ярче и веселее: на севере проявился и засверкал подобно серебряному шитью на темно-лиловом бархате ковш Большой Медведицы, хаотичное скопление небольших звезд чуть ниже и западнее было, вероятно, Гончими Псами, а под ним, выглядывая из-за самого окоема, мерцало похожее на фосфоресцирующий рыболовный крючок созвездие Волопаса, сына Каллисто. Таинственная белая звезда Коршун висела прямо над его головой, в зените, окутанная мельчайшей серебристой пылью Млечного Пути, который, ранее почти не различимый, извивался теперь через все потемневшее небо словно огромная призрачная река светящегося тумана, раскинувшая по сторонам щупальца многочисленных рукавов и притоков.
